— Вот дерьмо! — в сердцах чертыхнулся Риккардо. — Я не ждал Ее так скоро!

— Быть может, весть о нашем прибытии застала Ее Светлость в дороге? — предположила Сейра, сообразив, о ком идет речь, — и она сразу же направилась сюда, не заезжая домой?

— Возможно, возможно, — капитан задумчиво поскреб небритый подбородок, — но теперь это уже не имеет значения. Найда, готовься к выходу!

— Что, прямо сейчас?

— Конечно! Нам нельзя дать этой мымре возможности навести здесь свой порядок! Последнее слово должно остаться за нами, — Риккардо обернулся и посмотрел на свою команду. — Почему вы все еще здесь?! По местам, быстро! Сейра, Айван — готовьте Найду к выходу, Чак — за пульт и заводи свои игрушки!

Про Шимаэла он ничего не сказал, а сам пилот счел благоразумным не приставать к капитану с расспросами. Пристроившись у Чака за спиной, он стал молча наблюдать за тем, что происходит в Храме и вокруг него.

Карета остановилась, немного не доезжая до центрального входа, поскольку дальше дорогу ей перегораживал стоявший посреди площади челнок. С подножки спрыгнула высокая фигура в черном плаще и распахнула дверцу. Сошедшая по ступенькам Верховная Жрица двигалась степенно и величаво, с чувством собственного достоинства. Она была на полголовы ниже своей худощавой спутницы, но заметно шире в плечах. В ее фигуре ощущалась некая основательность. По краям ее плаща сбегала широкая, в ладонь шириной, полоса витиеватого серебристого узора, напоминающего перья изморози на оконном стекле.

Жрица несколько секунд неподвижно постояла, рассматривая корабль, после чего решительным шагом направилась к входу в Храм. Ее спутница молчаливой тенью последовала за своей госпожой. Люди, собравшиеся на площади, также пришли в движение, руководимые противоречивыми чувствами. С одной стороны, они стремились попасть внутрь, чтобы посмотреть, что будет дальше, но, при этом, старались держаться подальше от грозных фигур в черных плащах. Поэтому те, кто не успел прошмыгнуть через центральный вход, устремились к боковым дверям, устроив там небольшое столпотворение.

Две женщины вступили под своды Храма, и их шаги гулким эхом разнеслись по залу. Громкие ритмичные удары тяжелых подкованных сапог Верховной Жрицы словно вбивали гвозди в каменный пол, а ее напарница вторила ей звоном серебряных шпор. Процессия остановилась в нескольких метрах от алтаря, и Верховная Жрица развернулась, осматривая зал и набившихся в него прихожан и паломников, которые продолжали прибывать через распахнутые двери.

Она молчала. Так умеют молчать только люди, прекрасно освоившие науку о том, что молчание в умелых руках — не только золото, но и грозное оружие. Подобно кругам на воде, волны тишины распространились от двух неподвижных фигур по людскому морю, сея в душах неуверенность и страх. Никто не знал, что на уме у Ее Святейшества, но всех охватило крайне нехорошее предчувствие.

Постепенно смолкли все разговоры, прекратилось шарканье ног по полу, даже маленькие дети притихли и испуганно прижались к ногам своих родителей. Дождавшись, когда тишина в Храме станет абсолютной, Верховная Жрица вскинула правую руку, обвитую черными мазками татуировки, и, предельно четко выговаривая чуть ли ни каждую букву, произнесла:

— Да устыдится дом сей!

Ее слова ударной волной пронеслись по залу, заставив прихожан отшатнуться и побледнеть. В воздухе разнесся общий потрясенный вздох. Люди предполагали всякое, но такого поворота не ожидал никто. Теперь и сам Храм, и все, кто в нем находился, оказались опозорены перед ликом Сиарны, и им могли потребоваться годы исступленных молитв, чтобы смыть это постыдное пятно.

Татуированная кисть начала медленное движение вниз, и, следуя ей, сначала головы, а потом и спины согнулись в покорном поклоне. Один за другим прихожане стали опускаться на колени, не в силах противостоять навалившейся на их плечи невыносимой тяжести стыда. К тому моменту, когда рука Верховной Жрицы вновь скрылась в расшитом серебром рукаве, весь зал оказался на коленях. Кто-то сдавленно всхлипывал.

— Роскошно! — восхищенно прошептал Чак, вытянув шею и неотрывно глядя на монитор, — просто феноменально! Какая мощная энергетика!

— Умолкни и занимайся своим делом! — огрызнулся Риккардо и насадил на ухо гарнитуру. — Найда, вы там как, скоро?

— Наряжаемся, — отозвалась уже успевшая запыхаться толстушка.

— Поторопитесь, а то эта дамочка сейчас там публику как тесто раскатает и будет из нее потом пирожки лепить. Нельзя дать ей развернуться.

— Делаем все, что в наших силах.

— Давайте быстрее!

Верховная Жрица, тем временем, выдержав необходимую паузу, заговорила вновь, неторопливо и почти печально:

— Вы — жалкие, никчемные создания! Куда вдруг подевалась ваша гордость? Где ваше мужество? Почему никто из вас не осмеливается взглянуть мне в глаза..? А?!

Ее резкий окрик пронесся по залу и заметался под потолком, отскакивая от сводов.

— Молчите? — Жрица медленно двинулась по центральному проходу, и те, мимо кого она проходила, съеживались под ее гневным взглядом, как цветы, оказавшиеся на пути лесного пожара, — отчего же так? Еще вчера вы были удивительно словоохотливы и не стеснялись бахвалиться своими успехами. Давайте же! Мне тоже не терпится послушать красочные истории, повествующие о вашем предательстве.

По толпе прокатился потрясенный ропот.

— Молчать!!! — рявкнула Верховная так громко, что висящие под потолком светильники гулко загудели. — Меня не интересуют ваши оправдания! Я не желаю слышать ваш беспомощный лепет! Можно подумать, что никто из вас не понимал, что происходит!

Женщина развернулась и указала на место на полу, где упала застреленная Найдой настоятельница Храма.

— В тот самый миг, когда была убита Сестра Зиола, ваши сердца должны были возопить от боли и гнева! И я уверена, что так оно и было, но вы предпочли их не услышать, заглушив их крики жаждой новых фокусов и лживых чудес! Вы предали их, предали свои собственные сердца!

— Вы предали Служительницу Сиарны, которая отдала вам и вашему городу всю свою жизнь! Она благословляла ваших детей, исцеляла ваши болезни, денно и нощно молилась за вас перед нашей Госпожой, а вы ее трусливо предали! Вы даже отказали ей в последнем, что у нее было — в праве на Очищающий Огонь, бросив покойную Сестру в сырую грязную яму как дохлую бродячую собаку!

— Вы предали и свою Веру, вознеся выше нее дешевый балаган, обменяв благословение, сопровождаюшее вас всю жизнь, на сиюминутную выгоду. Ослепленные безумием, вы уверовали в то, что Божественная благодать может быть куплена за деньги!

— Вы предали вашу Госпожу, Светлую Сиарну, лукаво позабыв о данной однажды клятве! С готовностью и радостью вы бросились на поклон к новым Хозяевам, что не требовали от вас ни служения, ни самопожертвования, ни соблюдения Заповедей. Вы отвернулись от Сиарны, по собственной воле отрекшись от ее Милости, и теперь, боюсь, вы лишились ее навечно!!!