Многоголосый стон был ей ответом. Не обращая на него внимания, Верховная Жрица направилась назад, к алтарю, а Риккардо ничего не оставалось, как нервно кусать нижнюю губу.

Новый противник, несомненно, был значительно сильней и опытней, чем Зиола, хотя даже та юная девчонка сумела доставить им массу проблем. Верховная Жрица великолепно умела играть на эмоциях толпы. Со стороны могло показаться, будто она взбешена и в своей ярости дала волю чувствам, но наметанный глаз капитана видел, что дело обстоит совершенно иначе. Женщина отлично владела собой и полностью контролировала ситуацию. Люди являлись ее инструментом, мастерство игры на котором она освоила в совершенстве. Пара пробных аккордов, несколько быстрых прикосновений к колкам для более точной настройки — и под сводами Храма зазвучала симфония, смысл которой открывался лишь посвященному уху. Пока отыграла лишь увертюра, но Риккардо прекрасно понимал, что этим дело не ограничится, подобная артподготовка не проводится ради чистого искусства. Требовалось во что бы то ни стало остановить начавшийся концерт, не дать довести его до кульминации, после которой обезумевшая толпа, включая стариков, женщин и детей, превратится из музыкального инструмента в чудовищное оружие, вполне способное разнести весь Храм по кирпичику.

— Проклятье, Найда, долго вы там еще копаться будете?!

— Уже заканчиваем, — отрапортовала рация. — Какие настроения в зрительном зале? Публика готова?

— Если прокопаетесь еще пару минут, то поклонники вполне могут разорвать тебя на тысячу маленьких кусочков. Нам противостоит настоящий профессионал, так что готовься — будет непросто.

— Ничего, на крайний случай у меня есть «Последний Аргумент».

— Держи его наготове, — согласился Риккардо и добавил, — больше не экспериментируй. В прошлый раз тебе повезло, но сегодня не тот случай. Целься в голову.

— Мозги по полу? Фи! Как неэстетично!

— Зато надежно. Стрелять всегда надо по открытому телу, никто не знает, что может скрываться под ее плащом. В общем, не спорь и делай, что я тебе говорю.

— Хорошо, принято.

Риккардо снова обратил внимание на мониторы, где Верховная Жрица, встав перед алтарем, вновь заговорила, сменив, как казалось, гнев на милость.

— Я знаю, что вас обманули, ввели в заблуждение, подло прикрываясь именем нашей Госпожи, — ее голос источал сочувствие и жалость, напоминая мурлыканье ластящейся кошки. — Вы были напуганы и растеряны. Вы лишились привычных жизненных ориентиров, на ваших глазах белое в одночасье стало черным, а черное — белым. Я вас понимаю.

— Ведь вам так хотелось обмануться! — в один миг кошка выпустила острые когти, — вам так хотелось поверить в мечту о том, что теперь Божественная благодать доступна каждому! Стоит лишь заплатить! Ослепленные гордыней и тщеславием, вы впустили в свои сердца чудовищную в своей кощунственности мысль, будто Сиарна может торговать своей Милостью!

Жрица снова понизила голос, раскачивая эмоции заворожено внимающего ей зала тончайшими вибрациями интонаций.

— Вы впали в страшный, непростительный грех, искупить который будет ох как непросто. Падать всегда легче, чем подниматься. Но у всех вас еще остается возможность искупить свою вину, молитвой и делом доказав свою верность нашей Госпоже. Двери Ее Храма всегда открыты для тех, кто пришел с покаянием.

Верховная Жрица снова сделала паузу, давая возможность Надежде наполнить души людей. Сам по себе рецепт был незамысловатый: опустошить, снова наполнить, довести до кипения, выплеснуть… Однако требовалась определенная сноровка, чтобы не утратить контроль над процессом, и Верховная прекрасно владела этим искусством. А в итоге… тогда даже у Айвана не хватит патронов, чтобы остановить обрушившуюся на них лавину живой ярости.

— Найда, черт тебя дери, быстрее! — Риккардо уже начинал терять терпение.

— Все, все, уже провода подключаем. Чак, проверяй.

На экране перед техником одно за другим начали вспыхивать зеленые сообщения о готовности систем.

— У меня все готово, — доложил Чак.

— Отлично! Найда, на выход!

— Что мне там делать-то?

— Что угодно, только останови эту мегеру! Не давай ей помыкать прихожанами, сбей с нее спесь, покажи, кто в этом доме хозяин!

— Не люблю неподготовленные экспромты.

— У нас нет времени на репетиции! Счет идет на секунды! Давай, пошла!

— Вот дерьмо!

— Есть такое дело, — капитан хлопнул Чака по спине. — Ну, понеслась! Свет, музыка! Огонь из всех орудий!

Толстячок вскинул руки вверх и, хрустнув пальцами, обрушил их на пульт, точно пианист, исполняющий Первый Концерт Чайковского.

Храм захлестнул шквал света такой силы, что, казалось, еще немного и оконные стекла, не выдержав его давления, вылетят к чертям вместе с рамами. Ослепительное сияние залило все помещение, и уже невозможно было определить, откуда оно исходит. Все тени растворились и исчезли, лишив пространство объема и ориентиров.

Одновременно все здание содрогнулось от рева полицейской инфразвуковой сирены. Ее неслышимый, но осязаемый всем телом рык буквально выворачивал человека наизнанку, превращая мышцы в трясущееся желе, а мозг в манную кашу. Под ее напором пасовали даже самые отмороженные хулиганы и дебоширы, разбегаясь и расползаясь кто куда.

По залу прокатилась общая судорога, словно косой подрезав толпу и бросив ее на каменный пол. Две Жрицы покачнулись, однако смогли удержаться на ногах. Закрывая глаза ладонью от слепящего света, Верховная развернулась к алтарю, из-за которого проступили контуры сияющей белой фигуры.

— КТО ВТОРГСЯ В ДОМ МОЙ И СЕЕТ СМУТУ В ДУШАХ ДЕТЕЙ МОИХ?! — загрохотала Найда, — КТО ПОСМЕЛ БОГОХУЛЬСТВОВАТЬ ПОД СВОДАМИ ХРАМА СЕГО?!

Жрица слегка наклонила голову набок, с интересом разглядывая свою разъяренную оппонентку, окутанную клубами белоснежного тумана. Затем неторопливо, ясно давая понять, что не испытывает ни малейшей робости и отступать не намерена, она подняла руки и откинула капюшон.

— Я — Виан Дэлери, Верховная Жрица Светлой Сиарны, Глас Истины и Перст Воли Госпожи моей, — уголки ее губ дрогнули в иронической усмешке, и она, отвесив легкий поклон, добавила чуть тише. — Странно, что Вы меня не признали.

— Вот тебе и «старая перечница»! — закашлялся Чак, а Шимаэл озадачено вытянул губы трубочкой, да так и застыл.

Одного взгляда на лицо Верховной Жрицы было достаточно, чтобы забыть обо всем на свете. Она была совершенна, насколько данное слово вообще применимо к женской внешности. Все, от темных с бронзовым отливом волос, волнами спадающих на плечи, от грозного излома бровей до большого чувственного рта и огромных карих глаз — выглядело так, словно ее облик изваял гениальный скульптор, задавшийся целью свести с ума всех до единого мужчин на свете. Да, Виан уже нельзя было назвать молодой, но отнюдь не в силу ее возраста, а благодаря чувствовавшимся в ней силе и опыту, отличающим зрелую женщину от ветреной девицы. Она прекрасно знала себе цену и отлично умела пользоваться данной ей властью.