– Нет, – признался я.

– Фу-ух, слава тебе, Господи! А я уж было решил, что ненароком ослеп, – облегченно выдохнул прапорщик и зычно воззвал в темноту: – Эй, Рип, как это прикажешь понимать?

– Что за прикол? – ответил ему вместо Рипа откуда-то с другой стороны растерянный Паша Тумаков.

– Стой, где стоишь, студент. И ты, браток, не двигайся, – порекомендовал нам Охрипыч. – Бате и женщинам то же самое накажите. А то, не ровен час, навернетесь куда-нибудь, и ищи вас потом в потемках. А я пока этого чудика в дурацких ботах пошукаю. Сдается мне, кинул он нас через колено и слинял под шумок.

– Да здесь я, здесь! – обиженно отозвался из темноты адаптер. – Только не паникуйте – это всего лишь временное недоразумение. Просто мы с вами сейчас на одной стороне Ядра, а Агата с Концептором – на другой. Но как только она покинет распределительный узел и присоединится к нам…

– Я уже с вами! – подала голос Банкирша. – И бриллиантовая пепельница со мной. Обо что ее надо тюкнуть, чтобы изображение включить?

– Прошу вас: только без деструктивного воздействия! – взмолился Рип. Видимо, он не понял, что Агата шутит, ведь о наличии у нашей «ледышки» чувства юмора был осведомлен пока только я – единственный человек, с которым она недавно имела дружескую беседу. – Э-э-э… значит, говорите, Концептор при вас? А вы точно в этом уверены?

– Так же точно, как и в том, что ты – тупой самонадеянный болван! – вскипела Агата. – Опять напортачил, только теперь не на Глеба, а на меня хочешь вину свалить?! А ну выводи нас из этой задницы, пока я до тебя не добралась!

«Вот так протекция! – удивленно подумал я и, чего уж тут скрывать, здорово воспрянул духом. – Стыдно, Глеб Матвеевич: четвертый десяток разменял, а оказывается, ни черта ты не разбираешься в женщинах!»

– Странно… Очень странно… – Похоже, у адаптера больше не имелось иных объяснений случившемуся. – Этого я никак не ожидал…

По коже у меня пробежали мурашки, только мороз тут был уже ни при чем.

– Ой, а что случилось?.. И холодно-то как! Паша, ты где? – Веснушкина только что прошла через световую стену и получила свою порцию впечатлений.

– Я здесь, Лена! – Тумаков постарался взять бравый тон, но голос студента все равно дрожал. – Все будет в порядке! Дай мне руку!.. Вот молодец! Иди сюда…

– Отцепись, Свинг! – тут же возмутилась Банкирша. – Я тебе не Лена и в твоих утешениях не нуждаюсь!

– Извините, Агата Юрьевна… – промямлил смущенный Паша, по ошибке ухвативший в темноте за руку не Веснушкину, а Банкиршу. – Я подумал, что вы…

– Прав товарищ военный: ты и впрямь много думаешь, – оборвала его Агата, но уже без злобы. – Если бы от этого еще какая польза была… Погоди, сейчас свет зажгу.

Раздалось чирканье зажигалки, но огонек, который в таком мраке был бы виден, наверное, за несколько километров, так и не появился.

– Сдохла, что ли? – проворчала Банкирша, обращаясь к зажигалке, и тут же вскрикнула: – Ай! Жжется, сволочь!.. Значит, все-таки работает! А почему огня не видно?

Никто, разумеется, Агате эту загадку не объяснил. Даже Рип, который пристыженно заткнулся и выдавал себя в темноте лишь топаньем громоздких ботинок. Чем конкретно он там занимался, неизвестно, но, очевидно, спешно искал выход из нашего щекотливого положения. Мне пришла на ум удручающая мысль, что, помешав ссылке разгильдяя-адаптера в Беспросветную Зону, мы совершили вовсе не благо, а тяжкое преступление. Как перед обитателями Ядра, так и перед шатунами других миров. Чемпионы, по чьей халатности гибли Вселенные, не заслуживали амнистии, подобно обвиненным в массовом геноциде военным преступникам.

Позади меня послышалось стариковское покашливание и кряхтение. Это означало, что замыкающий нашей группы – дядя Пантелей – покинул шахту и присоединился к нам. Теперь все были в сборе, оставалось лишь выяснить, какого черта мы вообще сюда заявились.

– «Куда ты завел нас, лях старый вскричал. Туда, куда нужно, Сусанин сказал…» – продекламировал Иваныч знакомые мне еще со школьной скамьи рылеевские строки. Наш «Сусанин» не ответил, лишь сопел и топал, усердно занимаясь поисками. А может, только создавал вид, что развернул кипучую деятельность. По-моему, второе больше походило на правду.

Однако не успел дядя Пантелей повторить вопрос, как у нас под ногами возникла узкая – всего пару метров, – уходящая в темноту, мощенная камнем дорога, на которой мы, судя по всему, до этого и стояли. Следует уточнить, что она вовсе не засветилась, подобно стенам лифтовой шахты. Дорога в мгновение ока возникла буквально из ничего, в то время как остальной мир продолжал отсутствовать. Мы и Рип тоже обрели видимость, причем различали друг друга даже тогда, когда стояли на фоне непроглядной тьмы. Нас и дорогу будто вырезали по контуру и наложили поверх черной копировальной бумаги, без каких-либо светотеней и прочих нюансов, которыми принято оживлять картины в мире, где есть много источников освещения.

Более жуткой фантасмагории я наяву еще не видел. Распиленные на ходу вагоны, моря без волн, горбуны с крыльями, светящиеся шахты и другие встреченные нами по пути чудеса и близко не стояли рядом с этой дорогой, что возникла во мраке по нашему хотению, но непонятно чьему велению. Она начиналась сразу за спиной дяди Пантелея и идеально прямой линией уходила вдаль, постепенно растворялась в темноте. Которая сильно искажала пространство и не позволяла определить расстояние до условного горизонта – точки исчезновения дороги.

– «Быть может, отрубим Сусанину ногу? Не надо, ребята, я вспомнил дорогу!» – стараясь подбодрить Леночку, закончил Паша начатое дядей Пантелеем цитирование поэтической классики. Правда, эти слова принадлежали перу уже не Рылеева, а неизвестного народного зубоскала.

Леночка даже не улыбнулась. Впрочем, Тумаков не обиделся: Веснушкина крепко держала его за руку, тем самым показывая, кому она готова доверить заботу о своей жизни. Паша дрожал от холода и страха, но во взгляде его светилась гордость. И, надо заметить, вполне заслуженная.

– Ай да адаптер, ай да сукин сын! – довольно хлопнув в ладоши, воскликнул Охрипыч. – А я уж было отчаялся и решил, что нам придется или возвращаться на распредузел, или во тьме, как слепым котятам, тыкаться. Ну хоть такая хреновая тропка, и то дело!

– Вынужден признаться: я к этому отношения не имею, – озадаченно проговорил Рип. Он успел отдалиться от нас в темноте на десяток шагов и теперь озирался, явно ожидая какого-то подвоха. – Могу предположить, что Концептор пока обработал лишь часть полученной информации и выдал нам на первое время необходимый жизненный минимум: несколько пространственных координат, гравитацию, атмосферу и приемлемый климат.

– Да, и впрямь потеплее стало, – согласилась Агата, после чего вновь чиркнула зажигалкой и убедилась, что огонь в этом донельзя примитивном мире также восстановил свои свойства.

– А из-за чего такие «тормоза»? – заботливо обняв продрогшую Леночку, спросил Тумаков Рипа. – Концептору не хватило мощности? Ну знаете, как в компьютерных программах по обработке графики: чем сложнее прорисовка картинки, тем сильнее нагрузка на процессор и видеоускоритель. Иногда система вообще не справляется с задачей, захлебывается и «виснет».