Все в напряжении молчали. Веснушкина робко прижалась к Пашиному плечу, от чего раньше Тумаков просто сиял бы от радости, но теперь на его лице была написана та же неуверенность, что и у подруги. Агата нервно покусывала губу и барабанила пальцами по коробке с Концептором. Дядя Пантелей задумчиво уставился под ноги. Охрипыч озирался по сторонам и ежеминутно посматривал на Рипа. А он стоял у края платформы, скрестив руки на груди, и что при этом думал, являлось для всех загадкой. Главный индикатор человеческих чувств – лицо – был скрыт у адаптера непроницаемой черной пеленой, но поза компаньона выглядела уверенной, а значит, все пока шло по плану. Вот только по какому плану: по нашему общему или же по секретному плану Рипа, использующего нас в своей политической игре?..

– Что внизу? – спросил его прапорщик, указав в пол. – В смысле, далеко ли до дна и где именно мы должны выйти?

– Хороший вопрос! Понятия не имею! – развел руками Рип. – По милости Концептора я еду по этому тоннелю впервые, как и вы. А насчет точки прибытия могу сказать лишь одно: если сравнивать Ядро с вашими городами, то у вас подобное место называлось бы окраиной. В этой части Ядра обитают чемпионы, которые прибыли сюда незадолго до открытия Проекционного Спектра. Так сказать, последние счастливчики, кому удалось проскочить в городские ворота, перед тем как они закрылись намертво.

– Нам нужно опасаться этих чемпионов?

– Нам нужно остерегаться каждого обитателя Ядра. Но из всех чемпионов «молодежь», пожалуй, самая безобидная. Занятий ей не дают, а значит, мы для них не представляем никакого интереса. Однако есть один нюанс: если Пуп бросит клич, что тому чемпиону, кто остановит нас на окраине, будет позволено вне очереди переселиться поближе к центру, нам могут устроить весьма горячий прием… Но в любом случае этого не случится до тех пор, пока уборщики не вернутся и не доложат о своем поражении…

Поездка продолжалась еще минут двадцать – не иначе, на поверхность пустая платформа поднималась и вовсе с устрашающей скоростью. Мое разыгравшееся воображение уже начало рисовать потоки раскаленной магмы, что бурлили за стенами шахты. Сколько километров в земном исчислении мы отмахали за это время, нельзя было счесть даже приблизительно. Но наверняка тоннель простирался в глубь иллюзорной планеты не меньше, чем знаменитая Кольская буровая скважина – на Земле.

Остановка выдалась неожиданной и жесткой. Наши ноги подкосились, и все мы, кроме Рипа, попадали на площадку. На сей раз прапорщицкую брань поддержала даже благородная прослойка нашего общества. Банкирша и Иваныч коротко, емко и с чувством отозвались обо всех без исключения чемпионах, пожелав им отнюдь не доброго здравия. Хитрый Рип тут же открестился от обвинений в свой адрес и заверил, что будь он в курсе неисправности тормозной системы лифта, то загодя известил бы об этом компаньонов.

– Ну и куда теперь? – гневно спросил Охрипыч, поднимаясь с пола и потирая ушибленный локоть.

Раздражение прапорщика было вызвано не столько болезненным падением, сколько видом финишного пункта, на котором мы совершили не то резкую остановку, не то аварийную посадку. Платформа больше не двигалась – это очевидно, – но нас окружали все те же светящиеся стены, в коих не было ничего даже мало-мальски похожего на выход: ни дверей, ни люков, ни отдушин.

– Застряли, – констатировал факт дядя Пантелей и обратился к адаптеру: – Уважаемый, вызывайте диспетчера, пусть он вытаскивает нас отсюда. Лучше добровольно сдаться властям, пока они сами сюда не нагрянули. Возможно, явка с повинной нам зачтется.

– Один момент, – попросил Рип и начал медленно обходить шахту по периметру. – Это вам не Земля. Здесь лифты не ломаются и не выключаются на полдороге по чьей-либо прихоти. Сейчас разберемся, в чем причина… Ага, нашел! Просто мы прибыли не на конечный пункт, а в распределительный узел. Когда вышибалы тащили меня наверх, я не обратил на это внимания, но сейчас вижу, куда именно нас занесло.

И продолжил обход. Боясь ему помешать, мы молча дождались, пока изучающий обстановку Рип не обогнет всю площадку. Но он счел необязательным посвящать компаньонов в суть сей процедуры и, как только закончил ее, сразу поманил нас к участку стены, выбранному адаптером по одному ему известному признаку.

– Нам сюда, – твердо заявил Рип, ткнув пальцем в стену. – Уверен на сто ваших земных процентов.

– Не так шустро, счетовод хренов, – осадил его Хриплый. – Что за распределительный узел и на кой ляд я должен биться головой именно в эту стену, а не в противоположную?

– Ну почему из шести миллиардов шатунов Трудного Мира мне достались только самые отъявленные скептики! – взмолился чемпион, но просьбу Охрипыча уважил. – Распределительный узел – это специальный транспортный шлюз, через который здешние обитатели могут попасть в любую отдаленную точку Ядра, минуя закрытый для них центр. А данный узел обладает вдобавок выходом в Карантинную Зону, откуда мы с вами только что прибыли. И если в обычном тоннеле нам не пришлось бы выбирать, куда идти, то в распределительном узле мы имеем возможность проложить для себя наиболее оптимальный маршрут. Чем я сейчас и занимался. Или желаете сделать эту работу сами? Пожалуйста, я не возражаю.

– Не злитесь, уважаемый, – встрял в перебранку дядя Пантелей. – Архип вовсе не хотел вас обидеть. Просто растолкуйте необразованным шатунам, где здесь двери, и все.

– Тут нет дверей в известном вам смысле, – пояснил адаптер. – Видимо, поэтому Концептор и отказывается их демонстрировать. Однако и стен как таковых тоже нет. Вернее, они есть, но это не обычные стены, а мембраны, закрывающие входы в каналы для мгновенного перемещения… Короче, вы идете или остаетесь здесь?

– Так бы сразу и сказал! – буркнул Охрипыч. – Думаешь, мы настолько тупые, что не въехали бы с полпинка? Ладно, показывай, куда нырять. Только чур, чемпионы – вперед. Сам понимаешь, негоже шатунам вперед батьки в мембрану лезть…

Никаких экзотических ощущений при прохождения сквозь световую стену я не испытал. Просто вытянул руки вперед и провалился в пустоту. Буквально, так сказать, вышел в свет. Шаг, и призрачная мембрана осталась позади…

…А впереди ничего не оказалось. Я будто нырнул с открытыми глазами в холодный жидкий гудрон, разве только дышать не перестал. Вокруг царила кромешная тьма, такая же густая, какая нахлынула на меня в поезде, когда я пристрелил Рипа. Да и морозец, который опять-таки за минувшие сутки мне доводилось переживать не впервые, ударил нешуточный.

«Концептор накрылся!» – подумал я, решив, что внезапно обрел истинную форму шатуна и начал воспринимать мир таким, каков он должен быть в действительности. Но в следующее мгновение руки мои уперлись в нечто вполне осязаемое и узнаваемое даже на ощупь – человеческую спину.

– Браток, ты? – раздался из мрака голос Охрипыча, прошедшего через мембрану сразу передо мной.

– Я, – откликнулся я, хотя, если честно, полной уверенности в этом у меня не было.

– Видишь что-нибудь? – с надеждой осведомился Хриплый.