– Да ты на себя посмотри! – вскипел я, все еще пребывая на взводе после предъявленных мне обвинений. Попробуй-ка успокоиться, когда на тебя вешают гибель шести миллиардов человек! И пусть фактически все они сейчас были живы, легче мне от этого не становилось. Уже скоро наши родственники и друзья могли превратиться, например, в разумных пауков или жаб и продолжать жить в иной, куда более отвратительной реальности. – На нем лежит ответственность за целую Вселенную, а он позволяет какому-то проходимцу наехать на Человека При Деле, отобрать у него Концептор и похерить к чертям собачьим такую грандиозную Проекцию! Просто поразительно, как этого раньше не произошло!

– Злость Глеба вполне объяснима и простительна, – заметил адаптер, не обращая внимания на мой тон. – Но за всю историю вашей цивилизации Адам теряет Концептор далеко не впервые. Только раньше мне всегда удавалось вернуть его хозяину без особых проблем. Эх, какие же прекрасные были времена, когда человечество являлось поголовно религиозным! Выпрыгнешь внезапно перед кем-нибудь прямо из воздуха, припугнешь Божьим гневом, и все – инцидент исчерпан. Но сегодня приходится все больше рукоприкладством заниматься, так как в Бога вы не верите и не желаете отдавать Концептор добровольно. Начинаешь вести речь о Вселенском Апокалипсисе – обзывают психом и посылают куда подальше. Пытаешься быть откровенным и говорить только правду – та же реакция. Скажи, Глеб, разве я по-человечески не предупреждал тебя о негативных последствиях?.. Предупреждал. А ты не поверил, хотя к тебе посреди ночи, в наглухо запертую комнату явился страшный человек без лица – ну разве не чудо, а?

– Видали мы таких чудотворцев, – огрызнулся я. – Лучше объясни, что я натворил такого особенного, после чего все вдруг стало настолько хреново.

– Трагическое стечение обстоятельств, – ответил Рип. – Последний раз мне доводилось умирать в вашем мире достаточно давно, поэтому я стал чересчур самоуверенным. К тому же не рассчитал коварство современного оружия, хотя, казалось бы, тщательно следил за его развитием. Но первостепенным фактором этой катастрофы я бы назвал поезд.

– При чем здесь поезд? – вскинул брови дядя Пантелей.

– Прошу прощения, неточно выразился, – поправился горбун. – Правильнее будет сказать, быстрое перемещение в пространстве. Процедура экстренного возврата в Ось, что существует на случай непредвиденной гибели адаптера, не сумела рассчитать точные координаты моего местонахождения и выбросила в Ядро не только меня, но и часть Трудного Мира, в придачу с вами и Концептором. Лишившись его, ваша Проекция прекратила свое существование, но вы получили уникальную возможность видеть мир Ядра через призму вашей реальности.

– На Земле нет и никогда не было летающих людей! – угрюмо заметила Банкирша.

– Зато если бы в Трудном Мире жили существа, подобные нашим уборщикам, они выглядели бы именно так, – добавил адаптер, кивнув на валявшихся вдалеке беспомощных крылатых чемпионов.

Не все они покалечились при падении, но когда Рип вышел с армиллой из воды и на короткое время вернул уборщиков в привычную среду, те уже не сумели подняться в воздух. И все потому, что из-за специфического устройства нижних конечностей у летунов не получалось принять стартовое положение для взлета. Не имея рук, они не могли даже встать на колени, чтобы дать своим крыльям хотя бы мало-мальский размах. Уборщики копошились на песке, словно недодавленные мухи, и не представляли для нас никакой угрозы. Да, тяжко приходилось свободолюбивым чемпионам в мире, где царили сплошные ограничения. Таким шатунам, как мы и еще шесть миллиардов наших собратьев, следовало бы поставить в Ядре памятник. Наподобие того, какого в свое время удостоились собаки академика Павлова.

– Что ты сделал с уборщиками? – полюбопытствовал я. – Увеличил гравитацию или ослепил их солнечным светом?

– Я поместил Концептор в поток излучения Рефлектора, – ответил Рип, – которое на порядок усилило свойства нашего артефакта. Окружающий мир стал для вас еще более реальным, а вот для чемпионов, наоборот, полностью утратил привычный облик. Если раньше уборщики могли летать, поскольку жили по законам Ядра, то теперь мерзавцы вынуждены подчиняться земным законам. А на Земле с такими жалкими крылышками можно только от комаров отмахиваться.

– Так это и есть Рефлектор? – переспросил я, указав на озеро.

– Он самый, – подтвердил адаптер. – Преобразователь Света, благодаря которому функционирует Проекционный Спектр и тысячи Вселенных живут своей жизнью, не позволяя ордам шатунов загасить Источник. Символично, что вы видите Рефлектор в образе безбрежного моря. Это позволяет вам оценить подлинное величие чемпионов и Держателя Пупа, который создал такое великолепие. Жаль, в Ядре нам нельзя будет пользоваться в качестве защиты силой Рефлектора. Но будем надеяться, что потенциала Концептора окажется достаточно.

– А если налить Рефлектор в бутылку и, когда станет совсем невмоготу, смачивать наше тактическое оружие водами этого священного озера? – выдвинул Охрипыч вполне логичную с виду идею.

– Не уверен, что от этого какой-то прок, – усомнился Рип. – Много ли калорий дадут тебе две молекулы мяса? Но, с другой стороны, затея может и сработать – ведь никто еще до нас не занимался в Ядре подобными вещами…

Что верно, то верно: первый со времен образования Проекционного Спектра прорыв шатунов в Ядро должен был стать заметной вехой в истории мира чемпионов. Этакая маленькая революция, грозившая основательно встряхнуть здешние устои. Еще сутки назад будущие революционеры занимались своими земными делами и ни сном ни духом не ведали, во что выльется их обыденная поездка в город Калиногорск. Как, впрочем, и остальные земляне, чей родной мир лопнул и исчез, будто мыльный пузырь. Тяжкое небось испытание: жить в удобном, как домашние тапки, мире и вдруг однажды оказаться жалким энергетическим сгустком на бескрайних просторах чужого космоса. Испытание куда похлеще, чем то, что выпало на долю героям экстравагантной советской комедии «Кин-Дза-Дза»…

Нам – находящимся под защитой Концептора шатунам – было, конечно, легче, нежели выброшенным за пределы Проекционного Спектра собратьям. Во-первых, мы продолжали жить в знакомых реалиях. И пусть, по мнению Рипа, реалии те являли собой одно сплошное ограничение, зато они не вгоняли нас в ступор своей откровенной чужеродностью. Во-вторых, прежде чем нам была открыта ужасная правда, мы успели свыкнуться с тем, что с окружающим миром явно не все в порядке. И потому история, что услышали мы на берегу озера Рефлектор, никому из нас не показалась бредом умалишенного горбуна. Следовало ли до конца считать ее правдивой? Наверное, нет. Но за неимением иного логичного объяснения творившейся вокруг катавасии пришлось пока довольствоваться версией Рипа. И, разумеется, выполнять его рекомендации.

Адаптер советовал немедленно выдвигаться в путь, но нам потребовалось еще полчаса, чтобы, фигурально выражаясь, вписаться в резкий поворот, начерченный нам злодейкой-Судьбой. Тяжко было не только мне – нечаянному виновнику гибели целой Вселенной, – но и пятерым моим товарищам по несчастью. А вернее, жертвам алчности Глеба Свекольникова, который позарился на загадочный артефакт и не внял конкретным предостережениям. Хотя что проку было теперь сокрушаться. Имейся в моей практике прецедент, когда изымание чужих долгов привело бы мир к катастрофе, я бы, конечно, сто раз померил, прежде чем отрезать. Но все мы сильны только задним умом – тоже, наверное, одно из ограничений, навязанных Держателем человечеству.