— Но тебя ж не вынесли ногами вперед, — напомнилОлег. — Разворачивайся, пленник чести... Вон там еще один выезжает!Неужели и с этим будешь драться?

Оруженосец и слуга, оба одетые кричаще пышно, вели под уздцыот шатров в сторону турнирного поля крупного коня под красной в крупную клеткупопоной. На коне восседал, как влитой, огромный рыцарь в темных доспехах,солнце тускло блестит на матовом металле, выглядит опасным. Со стороны галереиподбадривающе закричали, рыцарь вскинул руку в приветствии, на галереезакричали громче, в воздух взлетели шапки.

На локте левой руки этого рыцаря норманнский щит, закрывающийбок от плеча до пояса, в правой — длинное копье с раструбом, защищающим кистьруки.

— А что еще? — ответил Томас сбрезгливостью. — Сброшу и этого. Подумаешь...

Олег наблюдал, как оба рыцаря разъехались на края, судьявзмахнул мечом, оба закованных в железо всадника понеслись навстречу другдругу. Удар копья Томаса был такой силы, что конь вместе со всадникомопрокинулся, повалился на барьер. Жерди затрещали, сдвоенная туша коня ивсадника с грохотом проломила ограждение.

Томас развернул коня и под ликующие крики толпы проскакалобратно. Народ неистовствовал, симпатии переметнулись на сторону этого чужака,что выказал силу, ловкость и присутствие духа, продолжая сражаться против всеновых противников. А этот удар, когда всадник падает, увлекая с собой коня, даеще на барьер, ломая его к чертям собачьим... это же так здорово!

Олег заметил, что Томас уже не просто тяжело дышит, азадыхается, лицо красное, как у вареного рака, и покрыто обильным потом. Онопустил копье, уперши его концом в землю. Подбежали двое рыцарей, Томасвзглянул враждебно, но оба в цветистых выражениях заверили его в совершеннейшемпочтении и восторге его доблестью. Один, отстранив слуг, сам проверил копье и,отыскав трещину, заменил на новое, второй самолично проверил подпруги и затянултуже. Олег бдительно следил за обоими, но рыцари в самом деле старались чем-тоуслужить Томасу, будто заглаживали свою или чью-то вину.

На ту сторону поля выдвинулся, как грозовая туча, чудовищногромадный и толстый рыцарь в доспехах из непомерно толстых листов. Томас снедоверием смотрел, как примчались оруженосцы, рыцарь тяжело вздымает руки, емууже на коне прилаживают добавочные латы, не пригодные в бою, так называемыетурнирные, толстые пластины из кованой стали, защищающие самые важные места. И такгромадный, теперь выглядит монолитной глыбой металла, а конь, где он только иотыскал такое чудовище, покрытый толстой броней до середины живота, в своюочередь несет сотни фунтов добавочного веса.

Олег покачал головой, между бровями пролегла морщина.

— Этого тебе не выбить, — определил он. —Откажешься? Никто слова не скажет, ты уже провел семь боев и все выиграл.

Томас вздохнул, а когда заговорил, Олег ясно слышалсмертельную усталость и неуверенность в голосе рыцаря Храма:

— Надо бы отказаться...

— Так откажись!

— Не могу.

— Что мешает?

— Не знаю, — ответил Томас со злостью. —Что-то мешает. Вот мешает — и все.

— Судя по ухваткам, — заметил Олегвполголоса, — этот мордоворот бьет в левую сторону груди. Так чтоотклоняйся вправо. Копье скользнет по выпуклому панцирю и, конечно, тебятряхнет, но большая часть удара уйдет в воздух.

Томас прохрипел:

— А если ударит вправо?

— Не ударит, — буркнул Олег. — Все вы, чемунаучились, уже не меняете. У него хорошо поставленный удар в левую частьпанциря, этот удар уже столько лет приносит победу. С чего стал бы менять?

— Да, — простонал Томас, — этот не бывал вкрестовых походах.

Олег кивнул, все понимая. В крестовых походах рыцаристолкнулись с сарацинами, у которых совсем иные приемы боя и вообще воюютиначе. Многое пришлось пересмотреть, так что уцелевшие крестоносцы на двеголовы превосходят местных увальней, что щеголяют только в своих болотах. Ноэто преимущество еще надо уметь реализовать.

Томас опустил забрало, ему подали копье, он зажал под мышкойи пустил коня к месту, откуда по сигналу судьи кони идут бешеным аллюром. Олегнеотрывно смотрел на разворачивающееся действо, зеленые глаза загадочномерцали.

Они сшиблись на середине поля, удар копья Томаса тряхнулгиганта, он поспешно наклонился вперед и в сторону, чтобы уравновеситься,однако не рассчитал тяжести усиленных доспехов, слишком качнулся. В помраченномсознании не сумел удержаться, на галереях ахнули, когда он тяжело рухнул назаново отремонтированный барьер, его понесло по бревну, как по смазанным жиромперилам, наконец, перевалился на сторону поля Томаса и тяжело грохнулся оземь,но еще и там его дважды перевернуло, как перекати-поле.

Когда к нему подбежали оруженосцы, он остался лежать, недвигая даже пальцем. Один из оруженосцев отчаянно замахал руками, призываялекаря, однако из толпы выбежали охочие люди, подхватили вдесятером, с великимтрудом подняли и с тяжелыми вздохами вынесли с поля.

Олег кивнул, сказал одобрительно:

— Молодцы. Ты еще скажи, что поступили по-христиански.

Томас возразил замученно:

— А что это, как не милосердие?

— Освобождают поле для новых драк, — хладнокровносказал Олег. — Это интереснее, чем смотреть, как оказывают помощьушибленным.

Томас холодно смолчал, не признаваться же, что язычник прав.Не все еще в христианских странах пропитались христианскими добродетелями, невсе. Но пропитаются. А кто не пропитается, тех в конце концов можно пропитатьнасильно.

Над полем словно пронеслось дуновение холодного ветра,остудившее накал страстей. Томас увидел, как все поворачиваются, смотрят всторону города. Оттуда на тяжелых, но быстрых и выносливых конях скачутзакованные в железо всадники, передний держит баннер с гербом, на котором двавздыбленных льва. Сзади виднелся кортеж королевы.

Кто-то вблизи Олега ахнул испуганно-восторженно:

— Король!.. Сам король!.. Ох, что теперь будет...

Король держался в середине отряда, а вперед вырвались рыцарис суровыми и значительными лицами. На трибунах сразу началось шевеление, народстремительно исчезал со скамей для благородных. Рыцари, однако, остановиликоней на краю поля, король подъехал шагом, все затихли и смотрели в тревожноможидании. Он бросил косой взгляд на Томаса.

— Не оправдывайтесь!.. Я не слеп и не глух. Да, васспровоцировали, но вы должны были ехать дальше, невзирая... Граф Лангер, это вывсе затеяли?

Лангер стоял впереди группы рыцарей. Трое из них ужепобывали на земле, сброшенные копьем Томаса, на короля смотрят с тойпочтительностью, у которой есть пределы, и эти пределы совсем рядом. Лангеротвесил короткий поклон.