Ноги всё ещё дрожали, поэтому сразу плюхнулся в кресло.

Мать, вкатив мне в плечо чего-то жутко болезненного из шприца очередным манипулятором, говорит этак равнодушно, выведя изображения на панорамные экраны:

— Это съёмка плато южного материка, через семь секунд после нашего взлёта.

Ух ты!..

Если культурно, то только этими словами и можно передать мои «незабываемые впечатления»!

Потому что я зарёкся: облегчающие душу слэнговые обороты в журнал не писать.

Огромное пространство мёртвой снежно-ледяной пустыни было буквально изрыто чернеющими пещерами и вылезающими из-подо льда механизмами. И тот, что мы раскромсали, казался просто карликом! В некоторых от носа до кормы было не меньше ста метров! Про внешний вид и говорить жутко: таких монстров и страшилок я не видал даже в видеофильмах о злобных пришельцах, а уж, казалось бы, там-то художники и сценаристы отсутствием воображения не страдают!

Ну а когда все они стали стрелять: кто — огромными снарядами, а кто — и из лазерных пушек, по нам, Матери приходилось только уворачиваться. Случилось и три попадания. Хорошо, что на силовые экраны и энергоблок мы не поскупились. Отделались, как говорится, лёгким испугом.

— Знаешь что, Мать, — говорю уже немного успокоившись, — Для мёртвой планеты она кажется что-то уж чересчур… живой! Давай-ка подумай: кто и откуда всем этим управляет?

— Никто. И ниоткуда. Абсолютно никаких управляющих сигналов я не засекла. Ни на одной частоте. Эфир и сейчас пуст. То есть, всё это нападение — просто Программа.

— Какая, к чертям собачьим, Программа, если все здесь мертвы уже тысячу лет, подложки плат и микросхемы давно сдохли, а обитатели расхаживали в хитончиках, и техники вообще не знали!

— Всё это не является серьёзным возражением. — говорит эта «умница и лапочка» своим бодро-спокойным голосом, — А Программа недопущения того, чтобы эти три артефакта попали в чужие руки, судя по всему, великолепно разработана, продумана, и предусматривала несколько стадий, или степеней, защиты и нападения. И отличную консервацию всех механизмов!

— Что за чушь! Консервация механизмов невозможна без положительных температур — иначе любой металл станет хрупким, а смазка замёрзнет… Не говоря уже об аккумуляторах, и моторах, которые просто сдохнут! Ведь так и было в том чёртовом бункере внизу! А любые температурные аномалии ты бы в первую очередь засекла обычным термосканнером.

— Да, вероятнее всего, засекла бы. Если хочешь, я могу послать зонд, чтобы он отобрал пробу какого-нибудь разбитого нами механизма, и залез в какую-нибудь из пещер, проверить их термоизоляцию — чтобы точно выяснить, как именно они были законсервированы. И найти, где их всё это время прятали столь успешно. Возможно, термопленка и вакуумные стены.

Посопев, и потерев ноющую поясницу, я прервал её:

— Не надо.

Мне представлялось несущественным выяснять это, и рисковать дорогим зондом. Вдруг собьют?.. Главное, что мы оттуда убрались. И вполне целы… Пока.

— Лучше скажи, не смогут ли они подняться к нам сюда. На орбиту.

— Нет, не смогут. Вероятность не выше одной миллионной процента.

— Ну замечательно. — я со стоном встал, — Пойду помоюсь. И пообедаю. С орбиты не улетай. Запусти пару беспилотников. Повыше. Пусть патрулируют весь этот чёртов южный материк. И если что подозрительное — сразу поднимай тревогу. Да, и пушки «Лебедя» все подготовь…

— Готовы они давно.

Из пушек нашего скромного кораблика можно испепелить не то что весь этот южный материк, а и вообще полпланеты. Но не хотелось бы. Всё-таки там есть жизнь. И такая, вроде, идиллически-мирная. Чёрт. Как это нас так провели?!..

Спустя два дня мы этого так и не выяснили. Да оно уже и не представлялось столь важным.

Поскольку мы достигли кое-каких успехов в расшифровке чёртовых фресок.

Правильней всё же назвать их мозаиками: они были набраны из каких-то очень уж ярких цветных отшлифованных и плоских камней. И тот, кто всё это сложил, был настоящий профессионал. Художник. С бешенным терпением.

Пропорции тел и выражение лиц демонстрировали грацию и беззаботность того, кому полагалось быть беззаботными. И сосредоточенность и ум тех, кто на этих первых напал.

А то, что это было именно нападением, признала даже Мать.

Вот как по её трактовке происходили события на этой планете.

Цивилизация развивалась вполне традиционно — от дикости пещер до культуры и науки высочайшего уровня. Вплоть до того момента, когда все желания и потребности человека удовлетворялись без малейшего его усилия, роботами и автоматами, производившими и одежду, и еду, и жилища. Климат с помощью этой сверкающей и кажущейся всемогущей игрушки — Науки! — подправили, на поверхности царило вечное лето.

Однако среди основной массы «ублажённых» и быстро терявших технологические знания и навыки аборигенов нашлись и такие, кто понимал всю гибельность такого развития событий. Ведь отупевшие от счастья и безделья разленившиеся люди теперь полностью зависели от машин. И если бы что-то сломалось, или машины взбунтовались, все… Вернулись бы к пещерам! Если не хуже.

И нашлась часть фанатиков, свято веривших в свою правоту, которые удалились на Южный материк, никем не востребованный из-за сурового оледенения, и там, под поверхностью, построили себе техногенное царство, последний Бастион Человеческой Науки.

Они уже не пытались обратить всех восторженных бездельников в свою веру в «Прогресс и Высшее Предназначение человеческого Разума», а просто разрабатывали средства глобального «осчастливливания» на вечные времена этих самых бездельников.

Ну и преуспели в этом.

Для этого и служили те артефакты, что столь тяжко мне достались.

Первая дудка (и мне было трудно не согласиться с этим, глядя на буквально документально передающее процесс изображение) служила для превращения человека в…

Ну да, вы уже догадались — в дразнилку.

Вторая служила для обратного процесса.

Третья буквально сравнивала горы и Города с землёй, разрушая все здания до фундаментов.

Вот уж не думал я, что акустическое воздействие может быть столь сильным! Но местные учёные, вероятно, ушли куда дальше в овладении тонкими силами, управляющими живой и неживой материей. Мать сказала, что ничего принципиально попирающего, или там, отрицающего законы Природы в такой дудке нет. Подобранные в резонанс с определёнными атомными и молекулярными частотными структурами излучения (одним из каковых и является звук) могут их изменять вполне определённым образом.

Ну, она всё это изложила весьма доступно, теми словами, которые я почти понимал — она знает, я ненавижу читать справочники и технические словари. А уж про школьный учебник физики помню только то, что он был синего цвета.

Так вот и получилось: почти как у Герберта Уэллса. С одной стороны — беззаботные сибариты-потребители элои на цветущей планете. И озлобленные, но во что