— Я просто сидела у солнечных часов, на газоне, и думала.

— О предстоящей свадьбе с приближенным короля, — шутливо предположила Симонетта.

— Нет, Симонетта. О том, как идет время.

Маленькая, похожая на воробышка гувернантка строго сдвинула тонкие брови.

— Я возношу хвалы святому Георгию за то, что нам удалось отыскать тебя, пока хозяин не закончил разбирать бумаги и не спустился, чтобы поговорить с тобой. У него очень важные известия!

— Может быть, свадьбу отменили и я могу выбирать сама, за кого выходить замуж? — Мария не смогла сдержать озорную улыбку. — Думаю, что мне вполне подошел бы садовник Майкл или кузнец Ян — я же их обоих знаю куда лучше, чем мастера Вилла Кэри.

Симонетта не рассмеялась шутке, вместо этого она сжала свои миниатюрные руки.

— Мария, милая, какая же невеста не нервничает перед свадьбой! Ты его полюбишь. Со своим господином лучше всего знакомиться уже после венчания. Ведь так прекрасно — сам король устроил этот брак! Чего же большего-то хотеть! И жить ты станешь при дворе великого Генриха.

— Да, это правда. Там часто бывает сестра короля. Возможно, мы подружимся с ней и с герцогом.

— И у короля ты в чести, малышка, у самого короля! — Симонетта нерешительно помолчала и вытерла вспотевшие ладони о темно-красные юбки. — А скажи, он такой, как на портрете — на том, что висит в холле замка? Я слышала, как лорд Буллен говорил, что король, быть может, посетит замок еще до твоей свадьбы. Он очень похож на того, нарисованного?

— Ну, я бы сказала, что у него волосы гораздо светлее, но он действительно огромный, и глаза у него синие, пронзительные. Однако, когда я стараюсь припомнить его облик в подробностях, у меня перед глазами стоит эта картина. Наверное, в детстве я слишком часто на нее смотрела.

— Детская мечта сбывается, моя Мария, — улыбнулась Симонетта и положила руку ей на плечо.

Молодая женщина, задумавшись, не расслышала последних слов Симонетты. Ведь правда! Она легко могла вспомнить лицо короля Франциска, похожего на сатира, мучнистое лицо несчастной Клод, лицо старого мастера да Винчи. Противная насмешливая физиономия Вильяма Стаффорда преследовала ее даже во сне. Но как только она пыталась вспомнить короля Генриха — чем упорнее старалась, тем плотнее окутывала его лицо полупрозрачная туманная маска.

— Послушай, Мария, а что этот бездельник Майкл — он тебе сказал, чтобы ты ожидала лорда Буллена здесь, в светлице, и никуда не уходила? Я повторяю: у него очень важные вести!

— Я знаю, Симонетта, потому-то и сижу здесь. Ты же понимаешь: если бы не это, я с большим удовольствием поехала бы кататься верхом.

Мария тут же пожалела о насмешливом тоне, каким сказала это, но Симонетта лишь погладила ее по плечу и поспешила прочь. «Она теперь думает, что я волнуюсь о свадьбе», — подумала Мария с неожиданно вспыхнувшим раздражением.

Во Франции она в последние годы редко ездила верхом. Король никогда не брал ее с собой на охоту (хотя свою дю Фуа брал), а королева Клод почти никогда не садилась в седло, поэтому не катались и ее фрейлины. А в Гевере так славно было скакать: встречный ветер развевал ее распущенные волосы, а копыта Донетты ритмично постукивали, внушая ей уверенность и чувство полной безопасности. Донетта была дочерью любимой лошади детства Марии, кроткой, смирной Вестрон. Матушка сказала, что та околела в прошлом году. Мария каждый день ездила на верховые прогулки, чувствуя себя свободной и счастливой. Она бы скакала и сегодня, если б не приезд отца.

Словно услыхав ее мысли, Томас Буллен резким толчком отворил дверь. Он просиял улыбкой, увидев дочь, и та на миг испытала острую радость. Отец ласково распрощался с ней в Кале, но фортуна была благосклонна к Марии — сейчас он явно рад был видеть ее снова.

— Дорогая моя девочка… — начал отец непривычно тихим голосом. Мария встала, а отец неловко обнял ее за плечи рукой, затянутой в черное льняное полотно камзола. — Такой красивой, как сегодня, я тебя и не помню, Мария.

— Гевер благотворно действует и на мою душу, и на тело, милорд.

Похоже, ее ответ удивил отца.

— А внимание короля — как оно на тебя действует, Мария? Я привез волнующую новость. — На темных волосах и черной одежде плясали разноцветные блики от светившего в окно солнца.

— Король осыпал нас милостями, о которых мы — пока еще — и мечтать не могли! Он дарует Вильяму Кэри должности и доходы камергера герцогства Ланкастерского, коменданта замка Плэши[72] и смотрителя еще двух обширных парков — даже не припомню, каких именно.

Перечисляя должности, он загибал унизанные перстнями пальцы перед глазами Марии, ничуть этим не тронутой.

— Кроме того, ты из собственных уст Его величества слыхала, что Кэри причислен к королевской свите, что дает вам возможность жить при дворе. А ведь это еще только начало. Ты в фаворе у короля, и это принесет огромные выгоды твоему супругу и, разумеется, всей семье.

— В таком случае желаю всяческих благ вам и ему, — услышала Мария словно со стороны свой невыразительный голос.

— Что же до тебя, моя девочка, я желаю быть твердо уверенным, что ты вполне осознаешь оказываемую королем честь. Будут драгоценности, красивые наряды, захватывающие события, влиятельные друзья — и власть, Мария, если мы правильно поведем игру. Власть.

Она отчетливо почувствовала, как екнуло у нее сердце. Отец вызывал у нее острое разочарование, как и Симонетта, и Вилл Кэри, и даже сам король, лицо которого она не могла ясно вспомнить.

— Он прибывает с визитом, Мария, сегодня. Наконец-то сюда к нам, в Гевер.

— Вилл Кэри? — спросила она с нескрываемым раздражением, желая лишь одного — погасить восторг, которым пылали глаза отца.

— Нет, девочка! Сам король едет сюда! Он скачет из Элтгема, где у него замечательный охотничий парк. Скоро ты там побываешь, в том и сомнений нет. Полдень уже не за горами, а к полудню он с кортежем будет здесь.

Отец взглянул через окно в частом свинцовом переплете на небо, то чистое, то вновь затянутое облаками.

— Молю Бога, чтобы король не вымок под внезапным ливнем и не лишился доброго расположения духа. — Он возбужденно потер свои большие руки. — Твоей матушке предстоит много похлопотать, чтобы приготовить достойное короля угощение. Одному Богу известно, сколько человек будет его сопровождать. — Он направился к двери. — Надень самое красивое свое платье, ты поведешь государя на прогулку в сад. Подойдет то белое с золотом, в котором ты была на банкете в Париже.

— Оно слишком нарядное для летнего дня в Гевере, — возразила Мария, когда отец уже был за дверью. Его голова тут же просунулась снова в светлицу.

— Это король, девочка, сам король. И если ты хоть на минуту позволишь себе забыть об этом, я с тебя спрошу как следует.