Английский король шагнул вперед, оказался сбоку от Франциска и упер мускулистую ногу позади своего гибкого противника, рассчитывая опрокинуть того подножкой. Франциск ловко вывернулся из этой ловушки, и Генрих, потеряв равновесие, едва не грохнулся наземь. Оба соперника заняли прежние позиции и вновь стали с оглядкой подкрадываться, сверля друг друга взглядом. И вот Франциск рванулся вперед. Генрих вытянул свои огромные руки, чтобы взять в захват корпус короля Франции. Франциск стремительно согнулся, так же быстро распрямился. Король Англии взлетел в воздух и растянулся плашмя на земле.

Все крики стихли. Даже Франциск замер на месте, как статуя; похоже, он и сам не ожидал такого исхода. В мертвой тишине король Генрих поднялся во весь рост и сказал напрямик:

— Я желаю второй схватки. Сейчас же. Вот тогда и посмотрим.

У Марии от волнения и страха засосало под ложечкой. Ей так хотелось увидеть, как великий Генрих уложит на лопатки этого самоуверенного Франциска, но в то же время она сознавала, что исход поединка способен внести сумятицу и уничтожить все достигнутое на этом прекрасном Поле золотой парчи.

И тут произошло нечто удивительное. Будто зеркальные отражения друг друга, две сестры королей вихрем ворвались в круг арены и сделали почтительный реверанс своим братьям. Маргариту в разбухшей толпе Мария до этого даже не замечала, зато прекрасно видела, как сильно встревожена Мария Тюдор.

— Вы оба были прекрасны, даже дух захватывает! — на далеко не безупречном английском сказала Маргарита, обращаясь к двум великанам, по телам которых струился пот. Принцесса Мария просто взяла брата под руку и прижала к себе его стиснутый кулак. В таком положении она сделала реверанс французскому королю и Маргарите.

— Еще давно, будучи королевой вашей страны, я неоднократно имела честь наблюдать вашу замечательную силу и ловкость, François du Roi, и часто замечала, как и сегодня, сколь божественно схожи вы с моим дорогим братом во всем, что делаете!

Теперь с галереи уже спустились и Клод с Екатериной, и королева Англии пролила на соперников целебный бальзам.

— В чудесном королевском Дворце иллюзий сервирован обед, — сказала она по-французски с заметным акцентом, затем повторила по-английски, хотя все присутствующие достаточно хорошо понимали французский язык. — Пожалуйста, пойдемте все вместе в банкетный зал.

Все внимание придворных было в этот миг приковано к небольшой борцовской арене, где столпились два короля, две королевы и драгоценные сестры королей. Через волны людского моря Мария заметила лицо Вильяма Стаффорда и подумала: давно ли он наблюдает за поединком государей? Тут Анна тихонько потянула ее за рукав, и они поплыли среди перешептывающихся придворных, рекой текущих к громаде Дворца иллюзий.

Настал черед короля Генриха набивать царственные и дворянские животы всевозможными яствами и винами. Всякий вечер, принимая гостей, король старался превзойти свой предыдущий пир хотя бы каким-нибудь новым кушаньем, украшением зала или же увеселением. И сегодня сюрпризы были таковы, что у гостей захватывало дух, хотя на пиршества с участием августейших особ допускалось всего триста высших царедворцев из нескольких тысяч, оказавшихся на этом нескончаемом празднике. Хлеб ночной выпечки подали не на простых подносах, как всегда, а на блюде из чистого золота, но это еще не все: каждому гостю вручили по ложке и вилке, тогда как обычно все обходились своими собственными ложками, а вилок не было вовсе. Однако самый волнующий сюрприз этого вечера был еще впереди. Подавали фазана с печеной айвой, рубленую оленину с острым соусом, фаршированных куропаток, дельфина и тридцать павлинов, держащих в клювах зажженные свечи; щедро лилось в кубки сладкое хмельное оссе из Эльзаса. А после всего этого подавальщики вкатили великолепный торт, являвший собою миниатюрную копию Дворца иллюзий; в окружавших стену рвах плескался оранжад, а по углам — огромные розы Тюдоров и саламандры Франциска. Гости бешено рукоплескали, и король Генрих сиял от гордости.

Мария сидела между Розой Дакр и Анной за столом, занятым преимущественно английскими фрейлинами. Ей хорошо был виден королевский стол, стоявший на возвышении, а если немного наклонить голову вбок, то виден был и отец с веселым кузеном Фрэнсисом Брайаном — за столом, ближайшим к королевскому. Глядя на них, она дважды встречала всевидящий взгляд Вильяма Стаффорда, который сидел рядом с ними. Мария перестала оглядывать обширный зал и стала прислушиваться к щебету соседок. Заинтересовала ее эта беседа лишь тогда, когда речь вдруг зашла о впавшей в немилость фаворитке Франциска — Франсуазе дю Фуа.

— Вы только посмотрите, как она стоит там, у королевского стола, выставляя себя всем напоказ, — и совсем рядом с королевой, — злым шепотом говорила Роза Дакр. Мария и вправду посмотрела. Действительно, очаровательная Франсуаза наклонилась к креслу Франциска и что-то ему рассказывала, а он благосклонно улыбался, подняв на нее глаза. Королева Клод, как всегда, смотрела куда-то в сторону, зато английский король не отрывал взгляда от беседующих.

— Уверена, он сам ее позвал, — вставила Анна. — Даже у нее не хватило бы наглости вторгнуться туда непрошеной.

— Анна, не нужно, пожалуйста, — укорила ее Мария, пораженная тем, что младшая сестренка способна вести такие светские речи. У нее вдруг мелькнула мысль: «Интересно, обо мне она тоже так высказывается?»

— Я не в силах представить себе двор менее христианский, нежели французский. Только представьте: выставить свою любовницу напоказ перед всем двором и самой королевой! — возмутилась Джейн Дорсет, которая, прищурившись, внимательно разглядывала Франсуазу. — У нас, конечно, знают о Бесси Блаунт и о побочном сыне Его величества, но он же никогда не показывает этого так открыто!

— Одна фрейлина французского двора — это Жанна дю Лак, Анна, — говорила мне как-то, что считает весьма нецивилизованными порядки при английском дворе, где король вынужден скрывать свою возлюбленную и делать вид, что у него и нет таковой, тогда как всем известно, что есть, — тихонько сказала Мария, и все украшенные великолепными куафюрами головки в пределах слышимости тут же повернулись к ней. — Впрочем, я не жила при английском дворе и не знаю здешних порядков, — добавила она.

— Его величество не меняет женщин каждую неделю, как поступает, мы слышали, король Франции, Мария, — послышался язвительный голос Розы Дакр. — Но ты, поскольку давно живешь при французском дворе, возможно, расскажешь нам об этом подробнее.

Мария почувствовала, как румянец заливает ее щеки, и ничего не ответила.

— Я не желала отозваться непочтительно о Его величестве, — сказала она, помолчав. — Когда я вернусь в Англию, мне предстоит многому научиться, это я понимаю.

— Учтем к тому же, Мария, что ты, кажется, и впрямь очень быстро всему учишься, — продолжала наседать Роза; смутившись, однако, тем, что никто не поддержал этот обмен колкостями, она перевела разговор на другую тему: — Ага, вот идет официальная возлюбленная Франциска, и ее очаровательное личико мрачнее тучи.