А тем временем ручонка фиксатого уже тянулась к моему портмоне, и второй приблизился вплотную, готовый в любой момент применить физическую силу. Я решительно захлопнул бумажник, собираясь упрятать его обратно в карман, но цепкие пальцы обладателя заточки тут же вцепились в тиснёную кожу моего мобильного банка, приобретённого и в самом деле за кордоном. Даже не в Лондоне, а в Лиссабоне, когда я с «Челси» летал туда на ответный матч плей-офф Кубка европейских чемпионов.

Вова казался мне более опасным, но холодное оружие было в опущенной пока левой руке фиксатого, и траектория полёта заточенного лезвия к моему животу оценивалась буквально в доли секунды. Поэтому я решил постараться вырубить именно его, для начала разыграв небольшой спектакль. Ведь именно в этот момент нападавший ожидает от меня каких-то действий физического плана, и нужно его немного отвлечь.

– Ребят, да вы чего… – занудил я, выставляя себя сопливой квашнёй.

Фиксатый довольно ощерился, по-прежнему цепляя мой бумажник, который я на мгновение было отпустил, и в миг расслабленности соперника в его кадык полетел мой кулак.

Бил я не так чтобы сильно, всё же мотать срок за превышение пределов допустимой самообороны мне не хотелось, но удара хватило, чтобы оппонент, хрипя и хватаясь за горло, скрючился в три погибели. Решив не испытывать судьбу, я рванул в освободившуюся брешь, но не откуда пришёл, а в глубину колодезных питерских дворов. Если у этого хмыря Вовы нет какого-нибудь самопала или настоящего боевого оружия, чтобы выпустить в меня пару пуль, думал я, на ходу пряча бумажник в карман и прислушиваясь к тяжёлому топоту позади меня, то хрена с два он меня догонит. Главное – не заплутать в этом каменном лабиринте сообщающихся подворотнями дворов. Причём практически пустых, если не считать увиденной в одном из дворов одинокой бабушки, сидевшей на лавочке у, как говорят ленинградцы, парадной и опустившей подбородок на изогнутую ручку своей клюшки.

На моё счастье, не заплутал, выскочил аккурат к станции метро «Площадь Восстания». Отдуваясь и пытаясь унять бешено колотящееся сердце, обернулся. Вроде никто не преследует. Да и стрёмно было бы размахивать в толпе приличных граждан кастетом или заточкой, тем более вон и милиционер в галифе и при портупее недалеко топчется, подозрительно на меня поглядывая. Оно и понятно, нормальные люди просто так не носятся по Питеру как угорелые.

Можно было бы, конечно, подойти и пожаловаться на местных гопников, но тут потянулась бы такая бюрократическая волокита, что вышло бы себе дороже. Да и опять же, не факт, что я этому фиксатому ничего там не сломал, хотя и не слышал никакого хруста. А подельники вряд ли побегут стучать в милицию на залётного фраера, устроившего членовредительство. Скорее заволокут парня в какой-нибудь подвал и бросят там. Выживет или не выживет – это уже не их проблема.

Ёшь твою медь! В глаза бросилась наклеенная у входа в метрополитен афиша предстоящего фестиваля, причём моя моська красовалась на ней очень даже внятно, пусть и не сильно выделяясь в окружении лиц Утёсова, Бернеса и Ольги Воронец.

Совсем не к месту подумалось, что и Лида могла бы пролоббировать свой портрет на афише, но получается, из скромности обошлась указанием своей фамилии в списке выступающих. Либо от неё просто-напросто ничего не зависело, хотя портрет своего питерского артиста организаторы, думаю, могли бы поставить.

А вот то, что там светится моя физиономия, из-за последних обстоятельств не есть хорошо. Кинет этот Вова случайный взгляд на афишу, да и зацепится за знакомый полуанфас, после чего, вероятно, решит отыскать меня и устроить вендетту. Нет, вполне может быть, что если и признает, то почешет репу (мол, фраерок-то оказался непростой), да и забьёт на меня. Не резон связываться с такими товарищами, ещё, мол, легко отделались. Но всё же не очень приятно, честное слово, ходить по городу трёх революций и постоянно оборачиваться.

– Гражданин, можно ваши документы?

Ага, всё-таки не выдержала подозрительная ментовская душа. Из другого кармана пиджака я молча достал паспорт и предъявил его сотруднику правоохранительных органов. Тот открыл первую страницу, его брови слегка приподнялись.

– А я-то смотрю, лицо вроде знакомое.

– Похож вон на того? – с улыбкой кивнул я в сторону афиши.

– Похож, – расплылся в ответной улыбке милиционер, приставляя ладонь к козырьку. – Извините, товарищ Мальцев, не признал сразу, а то смотрю – человек бежит, думаю, может, что случилось.

– Да на репетицию опаздываю, – соврал я.

– Что ж, не смею задерживать, успешного выступления!

Я ещё раз на прощание улыбнулся и ступил в прохладное фойе метрополитена. Хватит на сегодня приключений, поеду в гостиницу, а уж завтра на репетицию, как мы с Лидой и запланировали. Эх, не догадался солнцезащитные очки купить или хотя бы прихватить из дома, а то вон народ на меня оборачивается. Ладно, доеду до места как-нибудь, всё-таки в славе купаться – это вам не в бочку с дерьмом нырять.

Лиде, которая позвонила под вечер справиться, всё ли у меня нормально, я не стал рассказывать о происшествии с криминальным оттенком. Незачем лишний раз волновать человека. В свою очередь поинтересовался у неё насчёт вызвавших тревогу анализов, кляня себя, что не спросил вчера. Оказалось, что всё нормально, тревога была ложной.

В 20.15 я спустился в ресторан, где мне забронировали столик. Вернее, было забронировано три столика для участников фестиваля, но я надеялся, что хотя бы за одним из них для меня найдётся местечко. Я не ошибся, причём свободные места оказались за двумя столиками. От одного из них мне призывно махал рукой Утёсов, а его не узнанный мной сосед по столику при этом был увлечён поглощением бефстроганова.

– Здравствуйте, Леонид Осипович! Добрый вечер! – кивнул я незнакомцу.

– Здорово, здорово, Егор свет Дмитриевич, – протянул свою лапу Утёсов. – А это Костя Данькевич, для тебя Константин Фёдорович. Мой земляк, великолепный композитор, дирижёр и пианист, профессор Киевской консерватории, секретарь Союза композиторов СССР! Будет мне аккомпанировать на фестивале, на этот раз я решил выступить без своего оркестра.

Мы обменялись с Данькевичем рукопожатиями, после чего я присел на предложенное мне место, оказавшись лицом к эстраде, где небольшой джазовый оркестр наигрывал Saint Louis Blues с солирующим трубачом, таким же упитанным, как Армстронг, но светлокожим. В глубине души меня ещё потряхивало, а ну как Утёсов припомнит своё фиаско на фестивале в «Лужниках», когда стадион ждал не его с оркестром, а Битлов и прочих представителей поколения NEXT. Но пока он на эту тему молчал, так что я, не теряя времени, воспользовался услугами нарисовавшегося официанта и, ничтоже сумняшеся, заказал «Букет из свежих овощей», телятину заливную с зеленью, копчёный язык в томатном соусе, свинину, жаренную на углях, и расстегай.

– А что будете пить? – вежливо поинтересовался официант.

– Режим, – чуть виновато улыбнулся я, хотя в ближайшие дни потренироваться вряд ли получится. – Ограничусь минеральной водой нарзан и чаем с лимоном. Только чай принесите, пожалуйста, к концу ужина, я люблю горячий.