Но Артуру Кленнэму нетрудно было угадать, чтоосталось недосказанным в этой истории — даже если бы он не слышал слова«маменька», даже если бы не видел ласкового поглаживания хрупкой маленькой рукибольшой шершавой ладонью; даже если бы от его глаз укрылись слезы, выступившиена выпученных глазах; даже если бы до его ушей не долетело короткоевсхлипыванье, оборвавшее нелепый смех. И сколько не вспоминал он потом этутемную подворотню, исхлестанную дождем и ветром, эту корзинку залепленногогрязью картофеля, дожидавшегося, чтобы его снова вываляли в грязи, все это никогдане казалось ему таким обыденным и неприглядным, как оно было на самом деле.Никогда, никогда!

Они были уже почти у цели, когда произошла этавстреча, и теперь, выйдя из подворотни, хотели было направиться прямо к воротамтюрьмы. Но им пришлось остановиться по дороге у бакалейной лавки в угоду Мэгги,непременно желавшей выказать перед ними свои познания. Она с грехом пополамумела читать и довольно бойко разбиралась в жирных цифрах, проставленных наярлыках с обозначением цен. Ей даже удалось, храбро выпутываясь из ошибок,одолеть афишки, на которых настойчивые человеколюбивые увещания: «Пробуйте нашуЛеденцовую Смесь, Пробуйте нашу Семейную Ваксу, Пробуйте наш Ароматный ЧерныйЧай „Померанцевый букет“, Лучший из Существующих Сортов Цветочного Чая» —перемешивались с не менее настойчивыми призывами остерегаться подделок иподражаний. И, видя, как лицо Крошки Доррит розовеет от удовольствия при каждойновой удаче Мэгги, Артур Кленнэм готов был без конца изучать свод премудростейбакалейной витрины, состязаясь в упорстве с дождем и ветром.

Наконец они все же очутились в наружномдворике тюрьмы, и там он распрощался с Крошкой Доррит. Никогда еще не казаласьона ему такой крошечной, как в ту минуту, когда входила в ворота вместе с Мэгги— маленькая маменька и ее большое дитя.

Дверца отворилась, пташка, выросшая в неволе,покорно впорхнула в свою клетку, и дверца затворилась снова; Артур проводил ееглазами и пошел домой.

Министерство Волокиты (как известно каждому ибез пояснений) всегда было самым важным учреждением в государстве. Ни однообщественное предприятие не может осуществиться, не будучи одобреноМинистерством Волокиты. Оно — всюду, где только запахнет жареным, что бы нижарилось, огромный общественный гусь или малюсенькая общественная куропатка.Нельзя ни совершить заведомо справедливый поступок, ни исправить Заведомуюнесправедливость, не получив на то особого разрешения Министерства Волокиты.Если бы возник в наши дни новый Пороховой заговор[27] и был раскрыт за полчасадо взрыва, кто осмелился бы спасать парламент, не дожидаясь, пока МинистерствоВолокиты назначит полдюжины комиссий, составит полбушеля[28] протоколов,разошлет несколько мешков циркуляров и накопит такое количество не слишкомграмотной переписки, которым можно бы забить целый фамильный склеп.

Это славное учреждение появилось на светтогда, когда государственные мужи открыли один великий и непревзойденныйпринцип, исчерпывающий все трудное искусство управления страной. Оно первымсумело усвоить этот благодетельный принцип и с успехом стало руководствоватьсяим в своей официальной деятельности. Как только выяснялось, что нужно что-тосделать, Министерство Волокиты раньше всех других государственных учрежденииизыскивало способ не делать того, что нужно.

Тонкое чутье, при этом проявленное, такт, скоторым неизменно улавливалась самая суть вышеупомянутого принципа, инесравненное уменье применять его на деле привело к тому, что МинистерствоВолокиты стало играть главную роль в нашей общественной жизни, а нашаобщественная жизнь — стала тем, что она есть.

Правда, вопрос, как не делать того, что нужно,обстоятельно изучался и разрабатывался также всеми другими государственнымиучреждениями и политическими деятелями. Правда, каждый новый премьер-министр икаждое новое правительство, придя к власти благодаря обещанию сделать то-то ито-то, сейчас же употребляли все усилия на то, чтобы этого не делать. Правда,те самые избранники народа, которые во время избирательной кампании металигромы и молнии из-за того, что то-то и то-то не было сделано, и грознотребовали у сторонников кандидата противной партии ответа, почему то-то и то-тоне было сделано, и громогласно утверждали, что оно должно быть сделано, иторжественно ручались, что оно будет сделано, — назавтра после всеобщих выборовуже ломали голову над тем, как устроить, чтобы оно не было сделано. Правда,сущность дебатов обеих палат с начала и до конца сессии сводилась кпространному обсуждению вопроса, как не делать того, что нужно. Правда, троннаяречь при открытии сессии гласила примерно следующее: Лорды и джентльмены, вамнужно сделать многое, а потому приглашаю вас разойтись по своим палатам иприступить к изысканию способа не делать того, что нужно. Правда, тронная речьпри закрытии сессии гласила примерно следующее: Лорды и джентльмены, вы славнопотрудились в течение нескольких месяцев, блюдя свой верноподданнический ипатриотический долг; вы ревностно старались не делать того, что нужно, и вамэто удалось; а потому, призвав благословение божие на урожай этого года (яговорю о хлебе, а не о политике), приглашаю вас разъехаться по домам. Все этоправда, но Министерство Волокиты пошло еще дальше.