– Простите, – услышала я, как рядом бормочет Дэн, отступая, закрывая шкафчик и оставляя нас наедине. Он был хорошим парнем. Когда мы с Треем отстранились друг от друга, я заметила, что несколько ребят удивленно смотрит на нас.

– Поздравляю, мадам Казначей, – шутливо поздравил меня Трей. – Не могу поверить, что встречаюсь с представителем правительства.

Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Сверстники, те самые, что обзывали меня каких-то шесть месяцев назад, проголосовали за меня. За меня. Я на самом деле победила в своего рода конкурсе популярности. Ужасный дух, дважды посетивший меня в спальне, не появлялся с той ночи, когда уронил CD-диск с полки, – это было невероятным облегчением. В тот день, когда мы с Треем шли домой, счастливо размахивая руками, мы позволили себе поверить, что паранормальная активность, которую привнесла в нашу жизнь Вайолет, исчезла. Листья на деревьях вдоль дороги по пути к Марта-Роуд окрасились из ярко-зеленого в теплые оттенки золота и хурмы. Всего через пару недель ветки станут голыми и пойдет снег.

Однако мое возбуждение из-за победы было кратковременным. Когда мы с Треем добрались до дома, машина мамы уже стояла на подъездной дорожке (что было странно, потому что обычно по вторникам она читала лекции и возвращалась домой поздно). Мы обнаружили ее в гостиной – она действительно рано вернулась из университета, и не одна.

– Знаю, это не совсем разумно, – призналась мама. Она сидела на полу рядом с черно-белым щенком неопределенной породы, который радостно вилял хвостом. Малыш грыз кость из сыромятной кожи длиной с него самого. – В доме так пусто без Мокси. А ты скоро уедешь в колледж.

– Но, мама… – Я замолчала. Вид хорошенькой маленькой собачки с блестящими глазами цвета какао – как и характерный солоноватый запах – вызвали у меня грусть. Я думала только о том, как Вайолет смогла узнать о Мокси, даже не видя ее. Мама из лучших побуждений принесла в дом маленькое невинное существо, чтобы составить себе компанию – но понятия не имела, какой опасности подвергает эту собачку. Она назвала щенка Мод. Я не хотела привязываться к ней, чувствовать прикосновение ее холодного влажного носа к руке, не хотела переживать из-за нее, потому что боялась, что тогда она тоже станет жертвой Вайолет.

– Дорогая, сделай мне одолжение. Принеси еду, миски для воды и поводок Мокси из гаража, – попросила меня мама.

Я вздохнула и пошла к двери кухни. В основном мы использовали примыкающий гараж для хранения вещей. Мама только зимой парковала там машину, и первые морозы каждый раз заставляли ее всю субботу перекладывать коробки, чтобы освободить место. Трей последовал за мной, и я мгновение осматривалась, не в силах вспомнить, в какую коробку закинула еду и миски Мокси в утро после ее смерти.

– Может… – Я подняла одну из коробок с громоздкого старого отцовского верстака и заглянула внутрь. Там лежали только рождественские украшения. Потом я вспомнила, что положила миски в одну из коробок на низкой полке возле газонокосилки. Когда я подняла нужную коробку, чьи картонные створки уже были полуоткрыты, и собралась поставить ее вниз, чтобы получше рассмотреть содержимое, дно ее распахнулось и все содержимое вывалилось на пол.

Я ахнула, прежде чем поняла, на что смотрю.

Прямо на ногу мне упала одна из игрушек «Лайт-Брайт», из-за которой мы с Дженни ссорились так много лет назад. Пластиковые цветные колышки рассыпались на цементном полу вокруг моих ног. Я вспомнила, что доски «Лайт-Брайт» – одни из немногих игрушек, которые пережили пожар и были собраны волонтерами Красного Креста, разбиравшими остатки сгоревшего дома. Но не вид игрушки поразил меня.

Цветные пластиковые колышки, вставленные в черный экран, несомненно образовывали букву «В».

– Вот же черт, – прошептал Трей, заглянув мне за плечо и тут же поняв, почему я заволновалась.

– Это знак, Трей, – пробормотала я, едва не плача. – Должен быть. Эта коробка стояла здесь уже много лет. Я даже не помню, чтобы играла с этим после пожара. Возможно, последней игрушку брала Дженни. Не могу представить, зачем кому-то из нас выкладывать такую букву, когда нам было восемь.

– Ладно, возможно, это знак. Но от кого? – спросил Трей. – Очевидно, это «В». «В» как в «Вайолет». Знаешь, мы уже неделю думаем, что то, что пришло в комнату, пришло за тобой. Но что, если оно… пыталось предупредить тебя? Или защитить тебя?

– Это не имеет смысла. Это все бессмысленно! Почему умерла Оливия? Почему умерла Мокси? Почему тот диск упал с моей полки? Не могу найти связь, – бормотала я.

– Ну, может, связи и нет, – предположил Трей. – Никто не говорил, что паранормальные духи – хорошие менеджеры проектов. Возможно, Мокси умерла по естественным причинам, потому что пришло ее время. Может, диск Death Cab for Cutie упал с полки, потому что уже стоял близко к краю.

Я пыталась выровнять дыхание и успокоиться, не желая тревожить маму, если вдруг она услышит, как мы разговариваем на повышенных тонах, пока играет со щенком в гостиной.

– Я больше так не могу, – хрипло воскликнула я. – Каждый раз, когда я уже думаю, что все закончилось, происходит нечто еще более странное.

Трей облокотился о верстак и пробежал пальцами по своим темным волосам.

– Кажется, нам нужно взять инициативу в свои руки, МакКенна. Я не рад этому и не особенно хочу углубляться. Но, нравится тебе это или нет, мы уже ввязались в это.

– Я ввязалась, – поправила я. – Я играю в игру. Это я пытаюсь влезть в голову Вайолет.

– А я был с Оливией в машине, – напомнил Трей. – Она знала, что все происходит по-настоящему. В последние моменты жизни она понимала, что нечто странное действительно происходит, и что что-то за ней идет, а я не поверил ей. Мне нужно знать, почему оно забрало ее, но почти не тронуло меня. Я участвую в этом так же, как и ты.

Мы оба на мгновение замерли. Я без лишних вопросов знала, что мы делаем одно и то же: слушаем, ждем, определяем, одни мы или нет. За последние несколько дней это стало нашей общей привычкой. Мы едва дышали, боясь приглядываться к теням и зная, что в любой момент оно может вернуться.

– Итак… как твой друг Джеймс В. Листерман предлагает с этим связаться? – спросила я.

* * *

После того как Трей отклонил предложение остаться на ужин и вернулся через задний двор к себе домой, мама спросила меня:

– Когда ты звонила отцу в последний раз?

Я застонала и сползла со стула. Я терпеть не могла, когда она доставала меня советами, как мне строить общение с папой. Мы все время переписывались, и он звонил мне по выходным, но по какой-то причине маме нравилось заниматься управлением наших с ним отношений.

– Ну, не знаю… Я писала ему утром – сообщила, что победила на выборах. Это считается?

Мама сняла кипящую кастрюлю с макаронами с плиты и осторожно поставила в раковину, а потом вылила горячую воду в дуршлаг. Над ее головой поднялось облако пара, и окно над раковиной запотело.