на накопление молочной кислоты. Ощущение было незнакомым, внутри будто визжали злые духи, а по всем сосудам бежал антифриз, сжигая меня изнутри. Курт энергично растирал мои ступни и лодыжки, не обращая внимания на мое огорчение, смех вокруг, подначки со всех сторон типа «Жгите, ребята!» и работу камер папарацци, запечатлевшие множество, хм, неловких кадров. За ужином все продолжали смеяться над случившимся. Йоханнес, посыпая солью мои душевные раны, развлекал нас новыми виршами об озябших ступнях на мотив старой мелодии Барри Манилоу. Ему почти удалось отвлечь меня от осознания того факта, что кашляющих стало заметно больше. Наконец, я пихнула Дэниела локтем и заговорила.

– А ты помнишь, как на Чо-Ойю ты практически изолировал меня за один-единственный чих?

– Ой, да ладно тебе. Кашляет всего пара человек, – сказал он, пожав плечами.

– Хватит и одного, чтобы заразить всю команду. Именно это ты вбил мне в голову, когда отправил в чистилище, которое мы называем лазаретом.

– Просто следи за своим состоянием, а я позабочусь об остальном.

На следующий день на Лобуче мы поднялись довольно высоко, а затем построили палатки, чтобы отдохнуть перед тем, как отправиться на вершину. Я заметила двух незнакомых альпинистов на противоположном берегу небольшого озерца, и Дэниел сказал:

– По-моему, это Ули Штек.

– Да быть того не может, – я посмотрела поверх очков.

Как оказалось, может. Это и правда был человек-легенда. Я схватила Эмму в качестве моральной поддержки, и с подношением в виде шоколадных батончиков мы направились знакомиться со «Швейцарской машиной». На мне как раз была куртка, модель которой он разработал сам.

– Она классная, – сказала я ему, – но неужели обязательно надо было делать женскую куртку розовой?

– Маркетинговый ход, – ответил он с застенчивой улыбкой. – Что я мог поделать?

Мы болтали, смеялись и расстались с взаимными пожеланиями удачи. Я ощутила еще одно явно положительное предчувствие. Мне нравится, когда жизнь делает крутой поворот, заставляя пути людей пересекаться и соединяться просто для того, чтобы вы поняли, что дейст-вительно находитесь в нужном месте в нужное время.

В три часа утра мы встали, съели легкий завтрак и начали восхождение на вершину Лобуче. Идти в холодной темноте было трудно. Склон был крутым, с участками рыхлого снега глубиной по колено и твердыми проплешинами, где под ногами у нас сдвигались осыпи. Когда солнце поднялось над горами, показав нам остроконечное крыло вершины и зубчатые пики вокруг, у меня открылось второе дыхание. Мы с Йоханнесом добрались до вершины незадолго до 11 утра и ждали, когда к нам присоединятся остальные. Все столпились, чтобы сделать групповые снимки на фоне ошеломляющего вида долины Кхумбу под нами, а затем направились вниз, в основном своим ходом и только кое-где спускаясь дюльфером.

До вершины Лобуче дошли все, кроме одного человека. За ужином мы пели, стараясь его утешить и подбодрить и говорили ему, что это еще ничего не значит, однако я видела, как шерпы украдкой наблюдают и оценивают нас, прикидывая, кто, скорее всего, поднимется на Эверест, а кто нет. (Как оказалось позже, отставший не поднялся на главную вершину, но и некоторые шерпы тоже.)

По возвращении в базовый лагерь Эвереста наши палатки переставили по группам: для классических альпинистов, смешанных альпинистов и тех, кто шел на Лхо-цзе, четвертую по высоте гору в мире. У нас была общая палатка связи для подзарядки телефонов, планшетов и аккумуляторов для камер, но у каждой команды была отдельная палатка-столовая, свой душ и туалет. Какая-то добрая душа накрыла сиденье в туалете смешанной группы пушистым чехлом, однако, учитывая расстройство желудка, которым страдали многие, я была уверена, что чехлу не суждена долгая жизнь, и была права.

Наша палатка с душем, с другой стороны, была настоящим произведением искусства. Каким-то образом Каджи, тот самый повар, который испек для нас пирог после восхождения на Чо-Ойю и пожертвовал ради меня своей бутылкой с водой, соорудил целую конструкцию с квадратиком сквозного деревянного настила и шлангом сверху, из которого поступало немного горячей воды. Правда нельзя было угадать заранее, какая вода польется на голову – обжигающе-горячая или ледяная, но это было единственным недостатком, и по сравнению с привычным в горах ведром с ковшиком такая система была роскошью. Каджи украсил палатку-столовую красивой композицией из искусственных цветов и выложил красивым рядком все наши специи и приправы. В палатках-столовых некоторых других групп работали обогреватели, но нас согревало горячее сердце Каджи, и благодаря ему мы все 6 недель экспедиции чувствовали себя, как дома.

Лагерь каждой альпинистской компании невелик, но, если сложить все команды в базовом лагере, можно ежегодно насчитать до 700 альпинистов, разбросанных по 32 экспедициям, и это число будет расти. С высоты птичьего полета вы бы увидели большие палатки-столовые и сотни разбросанных вокруг них маленьких палаток. Ржаво-красные и оранжевые цвета расцвечивали преимущественно коричневый и серый ландшафт, пока не выпал снег, он освежил однообразный колорит лагеря покровом ослепительно сияющей белизны. Экспедиции обычно держались особняком, чтобы предотвратить распространение инфекции; ведь на такой высоте, стоит только подхватить кишечное расстройство или легочную гадость, быстро не отделаешься. Даже в нашей группе классические и гибридные команды, как правило, не смешивались. Мне пришлось заручиться согласием всей группы, чтобы Хайди из классической команды присоединилась к нам за ужином, хотя мы шли в составе одной экспедиции.

Распорядок дня каждую неделю подразумевал акклиматизационные походы, душ, еду в палатке-столовой, бесконечную стирку, а также ничегонеделание и время на отдых, необходимый для того, чтобы мышцы у нас восстановились, а клетки крови сформировались в нужном количестве. Я поддерживала чистоту и порядок в своей палатке, читала электронные книги в Kindle и смотрела фильмы на планшете. Я приобрела сим-карту местного провайдера, но она была бесполезна, поэтому я оплатила достаточно минут спутниковой связи, чтобы время от времени проверять электронную почту. Всякий раз, когда на меня накатывала летаргическая вялость, сообщения от подруг дарили прилив свежей энергии.

Ни одно восхождение не начинается без церемонии пуджи, которую команды проводили по отдельности. Как только мы провели свою, шерпы из нескольких команд направились в первый лагерь. Большие экспедиции на Эвересте объединяются и предоставляют веревки, деньги и рабочую силу, чтобы установить до 3 км веревок выше первого лагеря, а маленьким компаниям приходится участвовать в этом лишь в той мере, в какой они могут себе позволить. Icefall doctors, отдельная команда высококвалифицированных шерп, весь сезон отвечают за обеспечение прохода через ледопад Кхумбу, они устанавливают веревки и перекидывают лестницы через глубокие трещины.

За ужином Дэниел объявил расписание на ближайшие дни, и я с ужасом услышала, что он решил устроить