не вспомнишь об этом. Теперь, осознав всю тяжесть ситуации, я настоятельно рекомендую тебе приступить к приёму этих лекарств. Не стоит надеяться, что галлюцинации исчезнут мгновенно, как по волшебству. Всё это будет долгим и утомительным процессом, но это наш единственный путь.

Слушаю ее, но в голове крутится лишь одна мысль — я не готова отпустить Ника. Не сейчас.

— Могу я немного подумать? — прошу, голос звучит тихо, почти умоляюще.

— Конечно, — мягко отвечает она, ее рука успокаивающе ложится на плечо. — Джейсон тебя привёз?

При упоминании его имени сердце болезненно сжимается, словно кто — то сдавил его ледяной рукой.

— Нет, я приехала сама.

— Я же просила его не оставлять тебя одну.

— У него есть невеста, — зачем — то говорю, слова горчат на языке.

Глаза Хлои расширяются от удивления и сочувствия.

— Ты узнала? — в ее голосе слышится неподдельное беспокойство.

— То есть даже вы знали? — горько усмехаюсь, чувствуя, как внутри что — то окончательно ломается.

Ее молчаливый кивок говорит больше любых слов. Молча встаю и иду к выходу. Хлоя останавливает меня за руку.

— Я не могу отпустить тебя одну в таком состоянии.

— А я не могу поверить, что все мне лгут и всё скрывают от меня. Даже собственный разум меня подводит в этом, — говорю с усмешкой, чувствуя, как горечь разливается по всему телу.

Вырываю свою руку и ухожу. Выйдя из школы, взгляд падает на блестящую черную машину Джейсона, припаркованную неподалеку. Решаю уйти, но он уже замечает меня и выходит из автомобиля.

— Лара, остановись и сядь в машину, — его глубокий голос звучит как приказ.

— Зачем мне садиться в твою машину? — спрашиваю, останавливаясь.

Голос звучит устало и безразлично, словно выжатый лимон.

— Мне кажется, нам не стоит больше проводить время вместе.

Каждое слово дается с трудом.

— Сядь в машину, — повторяет.

Игнорирую его и иду дальше, чувствуя, как каждый шаг отдается болью во всем теле. Ещё утром я искала в нём спасения, а сейчас хочу быть как можно дальше, словно он стал ядовитым для меня.

Внезапно чувствую, как его сильные руки подхватывают меня, и он несёт меня к машине. Его прикосновения обжигают, несмотря на холодный воздух.

— Джейсон, отпусти, — прошу, но он молча усаживает меня в салон и садится за руль.

— Зачем всё это? — спрашиваю, глядя на его напряжённое лицо.

Его челюсти сжаты, а в глазах плещется целый океан эмоций. Он поворачивается ко мне, его глаза полны злости.

— Блять, затем, Лара, что я не хочу узнать завтра из новостей, что женщина, которая мне дорога и которую я люблю, покончила с собой, потому что не смогла справиться с мыслью, что её сын мёртв!

Его руки с силой бьют по рулю, вздрагиваю, как от удара молнии. Сердце замирает, услышав его признание в любви. Кажется, он сам не осознаёт, что сказал. Эти слова повисают в воздухе.

Молча заводит двигатель, и машина резко трогается с места. Сижу, оглушённая его словами и действиями, не зная, что сказать или сделать. Мир вокруг меня кружится, как карусель, а я пытаюсь осмыслить всё происходящее.

Глава 48. Джейсон

Веду машину, стараясь сосредоточиться на дороге, но мысли то и дело возвращаются к недавним событиям. Костяшки пальцев белеют от напряжения, с которым сжимаю руль. Внутри клокочет злость — на себя, на ситуацию, на неловкость произошедшего.

Краем глаза поглядываю на Лару. Она неподвижно сидит на пассажирском сиденье, устремив невидящий взгляд в окно. Напряжение, витающее в салоне, настолько плотное, что, кажется, его можно потрогать руками. Долго подбираю слова, прежде чем нарушить тягостное молчание:

— Прости, — выдавливаю наконец.

Голос звучит хрипло в тишине салона. Лара медленно поворачивает голову. В её глазах читается смесь усталости и смирения:

— Да ладно, ты прав, — отвечает она тихо. — Мне сейчас реально хреново, одной оставаться — так себе идея.

Мы продолжаем путь в гробовом молчании. С каждой минутой атмосфера становится всё более гнетущей. Снег за окном падает всё гуще, превращая город в размытое белое марево. Наконец, мы добираемся до моей квартиры. С облегчением глушу мотор. Поднимаясь по лестнице, слышу тяжелые шаги Лары позади. Каждая ступенька дается ей с видимым усилием. В прихожей тускло горит лампа, отбрасывая длинные тени на стены.

Помогаю Ларе снять пальто и замечаю, как она вздрагивает от моего прикосновения.

— Чего тебе заказать поесть? — спрашиваю, пытаясь хоть как — то разрядить обстановку.

Лара устало машет рукой:

— Да не хочу я ничего.

— Надо поесть, — настаиваю, понимая, что еда сейчас последнее, о чем она думает.

— Ладно, закажи то же, что и себе, — сдается она наконец.

Не снимая обуви, Лара проходит в гостиную и тяжело опускается на диван. Её поза выражает полную опустошенность — плечи поникли, взгляд устремлен в пол. Быстро делаю заказ и присаживаюсь рядом, чувствуя себя неловко в собственной квартире.

— Я не хотел, чтобы ты вот так узнала про Нэнси, — произношу виновато, глядя на её поникшую фигуру.

Чувство вины накатывает с новой силой. Пытаюсь представить, каково ей сейчас — узнать за один день о смерти сына, который уже мёртв давно, да ещё и про мою невесту в придачу. От осознания того, сколько боли я ей причинил, к горлу подступает ком. Лара горько усмехается, и в этом звуке слышится вся боль последних часов:

— Да пофиг мне сейчас на твою невесту и вообще на всё. Я знала, что это закончится, чего теперь париться? У меня проблемы посерьёзнее.

Сижу, не зная, куда деть руки. Ещё пару дней назад всё было прекрасно, а сейчас какой — то сюрреалистичный кошмар. В комнате повисает тяжелая тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов.

— Когда свадьба? — вдруг спрашивает она, поворачиваясь ко мне.

Тени под глазами стали ещё заметнее.

— Четырнадцатого января, — отвечаю, чувствуя, как эти слова повисают в воздухе.

— Ну, скоро совсем, — констатирует она бесцветным голосом.

Повисает неловкое молчание. Мы сидим рядом, но кажется, нас разделяет пропасть. Два чужих человека, которым и сказать друг другу нечего.

— Сегодня у тебя переночую, а завтра к родителям поеду, — нарушает тишину Лара. — Мама звонит как ненормальная, а я не знаю, что ей сказать.

Её голос звучит устало и обреченно. Понимаю, что ей предстоит пережить ещё немало тяжелых разговоров.

— Можешь оставаться, сколько нужно, — предлагаю, пытаясь хоть как — то помочь.

— Нет, Джейсон, лучше не надо. Чем быстрее мы это всё закончим, тем лучше, — отвечает она, наконец снимая пальто.

Через полчаса нам привозят еду. Я надеялся, что вид аппетитных блюд хоть