Мужеедка - Джиджи Леванджи Грэйзер

Моему мужу — мечте мужеедки

Свадьба вышла просто чудо. Невеста вся из себя, с безупречной кожей и сияющими волосами цвета белого золота (спасибо экс-звезде «голубых» порнофильмов, ныне стилисту, с беременной мужеподобной супружницей). И кому какое дело, что за свою недолгую жизнь новобрачная успела переспать со всеми шаферами жениха?

Стоп. Жизнь Клариссы Альперт вовсе не была столь уж недолгой. Сама невеста утверждала, что ей двадцать восемь, — к вящему недоумению всех, кто вырос вместе с ней в относительной нищете Беверли-Хиллз, где цена бунгало лишь недавно доползла до отметки в полмиллиона. На деле Клариссе уже исполнился тридцать один, но наследник древнего и денежного рода, чуточку прихрамывающий жених двадцати семи с половиной лет (мальчик еще цеплялся за «половинки»!) искренне полагал, что берет в жены двадцативосьмилетнюю девушку. Даже ее мелкая, отощавшая на слабительных чаях, дымящая как паровоз еврейская мамочка не устояла перед дочерним напором и сама уверилась, будто произвела на свет это чудо природы ровно двадцать восемь лет назад.

Кларисса положила глаз на Аарона сразу после того, как бросила Шона Пенна.

Хотя, если честно, с Шоном Пенном она никогда и не встречалась, однако Аарон Мейсон был его страстным поклонником — а Мейсонам принадлежала крупнейшая сеть универмагов для среднего класса на юге Штатов. Аарон, свежеиспеченный дипломированный кинопродюсер, был новичком в Голливуде и еще не успел пообтереться. Кларисса подцепила его, что называется, с подножки поезда (в его случае, правда, это был «бентли» 2002 года, припаркованный у «Плюща»). Она всегда питала слабость к инвалидам, а уж ради инвалида за рулем роскошной машины самой любимой ею марки запросто плюнула бы на свой атеизм и приняла бы даже мусульманство.

Среди прежних приятелей Клариссы было полно дефективных — от дальтоника и слепого певца техно-группы до сценариста-паралитика, но при этом обладателя «Эмми».

На сценариста она, к несчастью, запала всерьез: с готовностью вытирала ему слюни и ценила невнятные ласки, на которые его хватало. Но… сценарист, да еще и телевизионщик, на роль мужа? В свои двадцать восемь (она настаивала) Кларисса была еще слишком юна, чтобы распрощаться с мечтой о платиновом, от Тиффани, колечке на безымянный палец.

Аарон припадал на одну ногу. Кларисса зорко, как тигр за добычей, следила за ним, пока он шел от темно-синего «бентли» и поднимался по дворцовым ступеням «Плюща» к столику, где поджидавшие его три самодовольных типа извергали потоки нецензурщины в крохотные мобильники.

Хромота решила дело.

Их роман был ультрастремителен; продлись он двумя неделями дольше, все равно не потерял бы права называться «ураганным». Кларисса таскала свою находку на все тусовки — от покрытых граффити и экстази набережных Серебряного озера до усыпанных кокаином и золотой молодежью пляжей Малибу. Аарон толком и опомниться не успел, зато успел уяснить (как станет ясно позже), что на пути к вершине Кларисса переспала — безо всякой пощады, сожалений, стыда и совести — с половиной Лос-Анджелеса. О чем он не ведал, так это о ее вранье насчет возраста, религиозных убеждений (англиканская вера, иудейская или любая другая, в зависимости от обстоятельств), постельных привычек, цвета волос, образования и семейных устоев. О пластических операциях, подправленном носе матери, лишении и восстановлении девственности, а также о прерванных (трех) беременностях Кларисса тоже докладывать не стала. Откуда Аарону было знать, что Кларисса врет напропалую — всем, всегда и по любому поводу?

Он не заподозрил — не сразу, во всяком случае, — что имеет дело с начинающей психопаткой, явлением для Лос-Анджелеса столь же рядовым, как зависть или пальмы. Уроженцу смирной, серенькой провинциальной Джорджии невдомек, что психопатов в Лос-Анджелесе пруд пруди даже в сравнении с Вашингтоном, — и они тут на высоте.

И уж кто точно на высоте, так это Кларисса Альперт.

22.42, канун Нового года. Каракули на матерчатой ресторанной салфетке:

1 января 2003 года. Список желаний.

Мужики, которых я, Кларисса Альперт, будучи в здравом уме и роскошном (от природы) теле, хотела бы заполучить в этом году:

1. Брюс Спрингстин. Староват, женат, дети (фу!), скорее всего счастлив. Уровень сложности: 9+.

2. Питер Мортон. Богат, сеть ресторанов «Хард-рок» (или «Планета Голливуд»?), разведен… богач, богач, богач, помолвлен. Уровень сложности: 6.

3. Тед Филд. Богат, светит наследство — оч. богат. Любитель длинных тощих блондинистых красоток. Которым 18 лет. Которые могут доказать, что им 18. Вероятны проблемы. Уровень: 10.

4. Грэйдон Картер. Чернила еще не высохли на свидетельстве о разводе, дюжина детей или около того. Влиятелен (подчеркнуто). Полубританский акцент — миленько и экстравагантно. Уровень сложности: 8+.

P.S. Предпочитает стильных девиц с изысканным вкусом… Гм.

Кларисса Реджина Альперт составляла традиционный список дел на будущий год. Списки крайне важны для успешной жизни: с их помощью легче выбрать не только цель, но и путь к ее достижению. Этот урок Клариссе преподал бывший (давным-давно бывший) любовник, вечно надутый бармен-актер-каскадер. Сам он узнал о важности списков на курсах по дианетике, в огромной небесно-синей сайентологической церкви, куда записался, чтобы познакомиться с Томом Крузом, Джоном Траволтой или, на худой конец, с любой мелькнувшей в самом паршивом сериале звездочкой.

От каждого из приятелей Кларисса старалась почерпнуть что-нибудь полезное. Не будучи отличницей в Школе Жизни, она умела лихо подводить итоги и выделять самое главное — как тот студент, что читает речь на выпускном.

«Список кандидатов» она составляла ежегодно, под Новый год, с тех пор как ей стукнуло восемнадцать (двадцать один). Все свободное время Клариссы было отдано подружкам, и лишь этот ритуал проводился в одиночестве: планы на будущее требовали полной сосредоточенности.

Она царапала на салфетке обгрызенной ручкой, взятой напрокат у официанта Ларри[1], тянула третий коктейль, а впереди было еще полно работы…

— Вы сценаристка? — раздался рядом голос. Мужской. (В Лос-Анджелесе пишущий на людях — всегда сценарист. Поэты и прозаики, подобно вампирам, не терпят дневного света.)

Перед Клариссой стоял великолепный экземпляр Сопляка. «Сопляками», а еще «Лео»[2]или «Безусыми» они с подружками именовали всех мужиков моложе двадцати пяти.