Вскоре Штаты начали военную интервенцию, и в Гватемалу вторглись войска Гондураса. Эрнесто тут же развил бурную деятельность: записался в группу противовоздушной обороны города, активно помогал в перевозке оружия, составил несколько хитроумных планов, позволивших успешно спрятать добрую дюжину сторонников опального правительства, и бесстрашно участвовал в спасательных работах во время пожаров и бомбежек. За свою активность он заслужил от официальных властей репутацию «опасного коммуниста», от которого необходимо избавиться, и в итоге под угрозой неминуемого ареста ему пришлось оставить все свои дела и бежать в Мехико.

В Мексике Эрнесто устроился врачом в аллергологическое отделение, читал лекции по медицине в Национальном университете и даже начал заниматься научной деятельностью, особенно после того, как осознал, что вот уже очень давно он не страдает от приступов астмы, и вознамерился во что бы то ни стало выяснить, в чем именно заключается причина его выздоровления, чтобы со временем превратить это знание в лекарство, доступное простым людям.

Тогда же, узнав, что Хильда беременна, Эрнесто поступил как любой уважающий себя мужчина и, не дрогнув и решительно прогнав из памяти образ Сол, сделал ей предложение. Хильда ответила согласием и вскоре после свадьбы подарила ему красавицу дочь.

Впрочем, мирная жизнь долго не продлилась; однажды в больницу к дежурному врачу Эрнесто де ла Серна пришли за консультацией два карибских революционера. Получив от него требуемый врачебный совет, они разговорились и по секрету рассказали вызывающему доверие молодому аргентинцу, что готовят вооруженную экспедицию, чтобы освободить свой родной остров от диктатора.

Разумеется, эта идея не могла не найти в душе Эрнесто самый живой отклик, и он моментально присоединился к заговорщикам…

В итоге на родину Эрнесто вернулся лишь много лет спустя. Но к тому времени бабушки Паолы в живых уже не было.

Веракрус, Мексика,

ноябрь 1956 года

Пальцы сжимались на горле все сильнее; Эрнесто обеими ладонями отчетливо ощущал бешеный пульс своей жертвы и, казалось, слышал, как кровь с шумом бежит по ее венам. Это завораживало и кружило голову; хотелось раствориться в безумно приятном звуке неумолимо слабеющего сердцебиения, ощутить кровь на языке, впитать в себя угасающую жизнь. Это желание было настолько сильным, что Эрнесто даже непроизвольно потянулся к манящему беззащитному горлу, будто и впрямь собираясь разодрать его зубами…

Сокамерники вот уже некоторое время пытались оттащить Эрнесто от заключенного, которому тот мертвой хваткой вцепился в горло. Но у них ничего не выходило – худощавый, субтильный на первый взгляд аргентинский врач оказался просто удивительно силен.

Наконец двери тюремной камеры распахнулись, и внутрь ворвались охранники. Только их совместными усилиями удалось разорвать железную хватку Эрнесто.

Почти потерявший сознание полузадушенный заключенный мешком рухнул на землю, жадно глотая воздух и зажимая ладонью глубокие царапины на шее.

Один из охранников еще раз хорошенько встряхнул Эрнесто, но взгляд аргентинского врача по-прежнему оставался бессмысленным и остекленевшим, и тогда охранник отвесил ему сильную оплеуху и рявкнул:

– Зачем ты на него напал? Что он тебе сделал?

Эрнесто заморгал и недоуменно огляделся, будто только что пришел в себя. Растерянно посмотрел на перекошенные страхом лица сокамерников, перевел взгляд на жадно хватающего воздух заключенного, которого только что чуть не убил.

– Не знаю… – тихо произнес он.

– В одиночку его, – распорядился старший по смене Бенитез.

Заключенные облегченно выдохнули – оставаться в одной камере с буйным аргентинцем им не хотелось. Тем более что это была далеко не первая вспышка ярости, и кто знает, успеет ли охрана в следующий раз вмешаться до того, как дело закончится смертельным исходом.

Эрнесто не сопротивлялся, когда ему надевали наручники, и безразлично последовал за своим конвоем в одиночную камеру. Сейчас он вообще являл собой образец смирения и послушания, но Бенитез и другие охранники знали, что это была лишь видимость.

Вот уже двадцать с лишним лет Бенитез работал в тюрьме, шесть из них – начальником смены. Кого только он не перевидал на своем веку за решеткой: опасных серийных убийц и важных криминальных боссов, мелких наркодельцов и спятивших от голода бедняков, иностранных шпионов и невезучих туристов, политических преступников и ложно обвиненных бедолаг, перешедших дорогу не тем людям. Он умел справляться со всеми.

Но когда два месяца назад после масштабного рейда по конспиративным квартирам полиция привезла в его тюрьму три десятка активистов одного революционного движения, Бенитез сразу понял, что от них следует ждать больших неприятностей. Политзаключенные вообще всегда доставляли проблемы, но эти – эти выделялись среди прочих как волки среди овец. И ладно бы им досталось охранять лишь рядовых исполнителей – нет, как назло, на этот раз полиция поработала на славу и арестовала также и главных лидеров движения, братьев Рус.

Оба брата, Фидель и Модесто, были родом с небольшого карибского острова, который они между собой называли Тростниковым. Братья Рус некоторое время назад участвовали в неудачной попытке свергнуть правящего на их родине диктатора Фульхенсио Сальдивара, за что получили по пятнадцать лет тюрьмы. Через год они вышли по общей амнистии и тут же бежали в Мексику. Тюремное заключение ничуть не охладило пыл воинственных братьев; едва лишь обустроившись на чужбине, они немедленно занялись подготовкой к военной экспедиции на родину. Братья собирали деньги, вербовали сторонников, успешно агитируя разномастных борцов за свободу присоединиться к их миссии, проводили военную подготовку будущих бойцов и выпускали печатную продукцию самого возмутительного революционного содержания.

Старший, бородатый Фидель с насмешливым взглядом черных глаз, и младший, тихий и немного себе на уме Модесто, просидели в тюрьме чуть больше месяца. За них ходатайствовали очень влиятельные люди, и после серии долгих допросов братьев Рус все-таки отпустили – как и большинство остальных участников этого движения.

К огромному сожалению Бенитеза, в длинный список арестантов на освобождение не попал молодой аргентинский врач, ближайший соратник братьев Рус – Эрнесто де ла Серна. Его оставили в тюрьме под незначительным предлогом того, будто бы он незаконно въехал в страну. На самом деле его держали за решеткой по ходатайству американских спецслужб, характеризовавших Эрнесто как опасного международного коммунистического агитатора и надеявшихся сделать его своим информатором.

Если бы кто поинтересовался мнением Бенитеза, то он бы сказал, что глупые американцы совсем ничего не понимают в людях! Ах, как он был бы рад избавиться от де ла Серны, причем не важно, каким способом, отпустить или пристрелить – все едино! Этот проходимец обладал воистину дьявольским обаянием, под которое попадали почти все окружающие, и столь же дьявольской силой убеждения и внушения. Его постоянно переводили из камеры в камеру, и тем не менее он умудрялся всех своих сокамерников, будь то убийцы, воры, наркодельцы или даже другие политические, заражать своими безумными идеями! Пытаться перевербовать такого типа все равно что учить волка есть траву – бессмысленно и опасно.