Кольцо вокруг заговорщиков неумолимо сжималось, и каждый день промедления грозил обернуться катастрофой. Поэтому Фидель решил, что необходимо сдвинуть сроки операции и отплывать как можно скорее, буквально в течение следующих двух-трех дней. Небольшим группам его отряда, рассредоточенным по побережью Мексиканского залива, было приказано тайно подтягиваться к порту Веракрус. Как только все будут в сборе, они без промедления покинут Мексику.

– Мне надо в столицу, в Мехико, – внезапно подал голос Эрнесто.

– В Мехико? – переспросил совершенно сбитый с толку Фидель. – Ты что, нас совсем не слушаешь? Мы отплываем со дня на день! Или ты передумал ехать с нами?

– Нет, не передумал, – мотнул головой Эрнесто. – Но ты же сам видишь, я серьезно болен. И толку от меня будет совсем немного.

– А зачем тебе в Мехико?

– Я думаю, что смогу найти там… лекарство.

– А здесь, в Веракрусе, ты его не найдешь?

– Может, и найду, но боюсь, что это займет гораздо больше времени, а ты сам говоришь – его у нас в обрез.

Фидель внимательно посмотрел на товарища. С самого первого дня, когда Эрнесто к ним присоединился, он ни разу не дал повода усомниться в своей преданности их делу. Более того, в глубине души Фидель был готов признать, что прогрессивные взгляды Эрнесто и его преданность идеалам революции были более зрелыми, чем у него: как-никак, но Фидель боролся за освобождение своей Родины и преследовал в какой-то мере личные интересы. А для аргентинца Эрнесто это была борьба за свободу как таковую.

– Что ж, поезжай, если очень надо, – согласился он. – Найти тебе водителя?

– Нет, я сам поведу, – заверил Эрнесто. Он не хотел, чтобы кто-то узнал, куда именно он собирается ехать и с кем говорить…

* * *

Мехико, Мексика, ноябрь 1956 года

Рынок Меркадо де Сонора власти Мехико-сити открыли всего несколько лет назад – для розничной торговли самыми разными товарами ежедневного обихода. И хотя большинство торговцев продавали именно такие товары, прославилась Сонора как «рынок колдунов»: рядом со столами с продуктами, одеждой и товарами для дома соседствовали ярко раскрашенные палатки, в которых торговали магическими атрибутами адепты сантерии и культа Санта Муэрте – Святой Смерти.

Сотни людей ежедневно приходили на рынок Сонора за приносящими удачу крестами из дерева окоте, отгоняющими сглаз оленьими глазами, охраняющими брак золотым песком и черной солью, отводящей нежелательное внимание «водой святого Игнатия», за кусочками сушеных скунсов для укрепления крови… А люди, сами практикующие магию, могли здесь купить разнообразные ингредиенты для своих ритуалов, начиная с черепов кошек и лисьих шкур, пользующихся спросом сушеных лягушек, сов и колибри и заканчивая редкими и баснословно дорогими живыми черными игуанами. Кроме того, хватало на рынке и колдунов-брухо, жрецов и шаманов, которые за умеренную цену могли погадать на колоде карт Таро, увидеть будущее в хрустальных шарах или даже наложить требуемое заказчику заклинание.

Именно здесь Эрнесто надеялся получить помощь; если у него и был шанс найти амулет, похожий по своим свойствам на тот, что изготовила ему когда-то абуэла, то только на одном из крупнейших магических рынков Латинской Америки.

Шесть часов за рулем автомобиля дались ему непросто, но Эрнесто поддерживала надежда на скорое избавление от измучившего его недуга. Добравшись до Соноры, он не мешкая нырнул в лабиринты прилавков, забитых разрисованными черепами, гроздьями амулетов и таинственными баночками, бутылочками и мешочками. И практически сразу понял, что перед ним стоит непростая задача – как найти посреди всего этого изобилия то, что ему поможет, одновременно не зная толком, чем он болен и что он ищет?

– Эй, красавчик, не желаешь узнать свое будущее? Предскажу жену верную, детей похожих, тещу дохлую… За отдельную плату блудную красавицу-соседку наворожу! Заходи скорей, богатым будешь!

– Молодой человек, попробуйте любовный напиток! Всего один наперсток, и жена с ума от любви сойдет, а соседи от вашего шума в другой город переедут!

– А вот кому настойку из цветов жакандры? Свежая, вкусная! Кто из недругов выпьет, тот сразу копыта откинет!

– Гадаю на картах Таро! Предскажу все без ошибок – а если что не сбудется, все деньги назад, через пять лет!

– Заклинания в пентаграмме, вызов всамделишных демонов!

Разнообразные предложения так и сыпались на Эрнесто со всех сторон. Растерянный и совершенно сбитый с толку, он бродил между прилавков, ломящихся от магической атрибутики, и у него кружилась голова – как от обилия скалящихся со всех сторон черепов-«калавера»[17] и ярко разрисованных и нарядно разодетых фигурок Катрин,[18] так и от ни на минуту не оставляющей его слабости.

– Мне нужен амулет, отгоняющий Тьму, – попытался было объяснить свою проблему Эрнесто нескольким наиболее назойливым продавцам – и едва не стал обладателем чесночного ожерелья от зла, браслета из птичьих костей от сглаза и загадочного, пахнущего старыми носками зелья, защищающего, по словам продавца, едва ли не от всех бед на свете.

Эрнесто ничего не понимал в магии, но был уверен, что ни одно из предлагаемых ему сейчас средств не поможет – слишком серьезной была его проблема, чтобы ее могли решить такие банальные предметы, которые во множестве водились почти на всех без исключения магических прилавках.

– Мне сказали, что мною завладела Тьма, – не желая сдаваться, попытался он подробнее объяснить свою проблему толстому пожилому колдуну-брухо. – У меня был амулет, который помогал с ней бороться; та, кто его сделала, как-то сумела договориться с духами-оришами. Мне нужен похожий амулет, понимаете?

Брухо медленно и важно закивал – и предложил ему настойку из порошка сушеных скорпионов и крови гремучей змеи. Эрнесто обреченно махнул рукой и, совершенно упав духом, продолжил свой путь среди лабиринтов колдовских палаток.

– Мной завладела Тьма, и мне нужно средство, чтобы с этим бороться, – время от времени пытал он счастье у чем-то привлекавших его внимание прилавков. И всякий раз выдававшие себя за настоящих потомственных колдунов-брухо продавцы понимающе кивали – и тут же пытались всучить ему явную псевдомагическую дребедень.

Эрнесто очень устал и уже был готов сдаться, когда почти у самого выхода с Соноры, без всякой надежды в сотый раз повторив все ту же фразу о поглотившей его Тьме, он увидел расширившиеся от страха глаза старой продавщицы, широкоскулые черты лица которой выдавали в ней ее предков-майя.