Да-да, именно от ревности. В первый раз Андрею пришла в голову мысль совсем иная. А что, если Ольга, пусть даже сейчас переписывающаяся именно с ним, переписывается (или раньше переписывалась) с кем-то другим? С другим мужчиной?

У Андрея едва не подкосились ноги. С другим мужчиной. И точно так же, как делает это он сам, уже полгода переписываясь с другой женщиной…

«Но я-то ее еще и в глаза не видел… Так, болтаю просто… Мне можно. А она? Если это моя Ольга? А если она не полгода, а год, или два? Или больше?.. Если она встречается с другими мужиками?»

Тихий женский смех за спиной сбил Андрея с мысли. Теперь он уже не знал, чего ему больше хочется — выяснить, кто его виртуальная собеседница или вывести жену на чистую воду. К тому же он чувствовал, что и она ведь, Ольга, если это она, может устроить ему такую же сцену — ведь если это она (о Господи…), то ведь может и подумать, что до нее у Андрея были другие подруги, которых он точно так же находил на сайтах и, может быть, вытаскивал из вирта в реал и даже затаскивал в койку…

«Да какая койка!.. Я же ее, свою Ольгу, боюсь лишний раз за плечо взять… Но она-то не знает об этом! А подумать может все, что угодно…»

Некстати вспомнилась Андрею и фраза, которую он не так давно прочел на одном из интернет-форумов: «Мы подозреваем человека только в том, на что способны сами».

Андрей чувствовал, что вконец запутался… И в собственных желаниях, и в собственных опасениях. А еще он понял, что совершенно не знает свою жену. После двадцати лет, прожитых вместе, после всех радостных и печальных событий, которые происходили с ними за эти годы. Он знает, представляет, как она может реагировать, но она сама остается загадкой. Не представляет, о чем она может думать, не понимает, какие и почему она делает выводы. Не ведает, что означает ее молчание и временами такой отстраненно-холодный блеск глаз.

Может быть, в эти мгновения она сравнивает его с другим, с другими? Сравнивает и сравнение явно получается не в его, Андрея, пользу? Может быть, она каждый раз убеждается, что тот ее друг, тоже найденный в виртуальном мире, куда лучше него, опротивевшего мужа? Может быть, убедившись, принимает какие-то решения? Решения, от которых ему, Андрею, станет совсем плохо?

Настроение, и так не очень хорошее, с каждым шагом становилось все хуже. Он уже не знал, чего хочет. Знакомства ли с неведомой Ольгой? Выяснения отношений с его собственной Ольгой? Драки со счастливым соперником? Или как можно более быстрого бегства, чтобы не дожить до мгновения позорного сравнения с удачливым, привлекательным и куда более везучим в любви новым Ольгиным мужчиной…

Вкуса шампанского он так и не ощутил — странная вода с колючими пузырьками. Второй бокал пошел лучше. И только после третьего Андрей малость подуспокоился, во всяком случае, желание сбежать на время исчезло.

Ольга сделала по залу не один круг, но смотрела вовсе не на картины. Мужчин было много. Все делали вид, что интересуются современным искусством, однако отдавали должное смелым разрезам и глубоким декольте вечерних платьев. Обладательницы этих платьев тоже делали вид, что глубокомысленно смотрят на полотна, однако по большей части рассматривали обувь и часы любителей искусства противоположного пола, на ходу прикидывая соотношение цены этих аксессуаров и толщины кошелька владельца. Соотношение получалось не очень впечатляющим: Рокфеллеров, Абрамовичей и олигархов рангом пониже здесь не наблюдалось. Однако без сомнения по залу гуляли отнюдь не клошары.

Были здесь банкиры с любовницами и магнаты с женами. Министры с секретаршами и продюсеры со «звездами» обеих полов, но выполняющими одни и те же функции. Наличествовали также директоры — бухгалтеры — профессора — редакторы (большей частью главные). Маклеры — дилеры — брокеры и официальные дистрибьюторы. Культурные деятели, общественные деятели, политические деятели и все как один крупные. Ну и, конечно, обслуживающий персонал: недорогие, но и недешевые проститутки, мошенники и кидалы средней руки, дилеры, впаривающие недорогой кокс и вполне приличную травку.

И, разумеется, художники… Импрессионисты, экспрессионисты, авангардисты, шрифтисты и прочие «исты». Они тоже впаривали, но не средства для расширения сознания, а свое, как они считали, уже вполне расширенное сознание, выложенное на холсты. Словом, обычный для таких мероприятий «зверинец», как не раз предупреждал Андрей.

Ольга с самого института оставалась равнодушной к современному искусству. С института — потому что до института она о нем просто ничего не знала. А вот на первом курсе вместе с подружкой попала на полуподпольную тусовку (которую тогда называли словом «сейшен») бородатых художников, их поклонников и просто сочувствующих и слоняющихся. Времена веселого Хрущева с его бульдозерными акциями давно прошли, однако обстановка оставалась напряженной и таинственной, а в углах шепотом разговаривали о возможном налете КГБ, что в те годы придавало выставке наиболее продвинутый статус.

Ольга, воспитанная на классической русской живописи (Репин и Серов, Боровиковский и Кипренский, Айвазовский и Тропинин), никак не могла понять, почему она должна восторгаться двумя вертикальными оранжевыми линиями, заклеенными поверх голубой изолентой или четырьмя криво забитыми в гладильную доску ржавыми гвоздями-сотками.

Тем не менее дабы не прослыть бездуховной, Ольга кивала в ответ на слова «экспрессия», «чистота жанра» или «талант». От этого ей становилось неудобно, Ольга прятала глаза и… все-таки соглашалась пойти в следующий раз.

Прошли годы, даже десятилетия, но кривые гвозди, немыслимые инсталляции из старого хлама и кривые цветные линии по-прежнему правили бал. Утешало лишь то, что на выставку всегда можно надеть красивое платье, и… встретиться с тем человеком, которому сегодня написала письмо. Единственное, что Ольгу беспокоило — это присутствие женщин одетых так же, как она. Жемчуга к черному платью и серебристые клатчи выбрала каждая пятая, а то и третья посетительница. «А может, они все сегодня приехали на свидание? И взгляды на нарядные шмотки для такого свидания у нас всех совпадают?» — со вздохом спросила у самой себя Ольга.

Ольга чуть замедлила шаг у огромной кучи железа, которую называли сложным словом «инсталляция», — нелепая конструкция была собрана из старых пружинных кроватей. Подивившись убогости фантазии художника и представив, сколько эта хрень может стоить, она сделала глоток шампанского и пожала плечами.

«Андрей все еще не появился», — подумала Ольга, и это стало ее волновать. Кстати, она еще не придумала, как будет выкручиваться, если их заметит Андрей. В смысле — ее Андрей, то есть муж…

Везет же мне на Андреев, подумала Ольга! Вот у Наташки Мальцевой — муж Леонард, сын — Ираклий, любовник — Артур… Ладно, Андрей так Андрей, но все равно — где же он?

— Здравствуйте, — раздался за ее спиной приятный баритон с интонациями видавшего лучшие времена плейбоя. — Вы, похоже, ищете кого-то?

Ольга обернулась, пробежала взглядом от туфель «под Балли» до седоватой эспаньолки, задержавшись на бирюзовых запонках в стиле Никаса Сафронова, и ответила: