Наступила тишина. В конце концов ее прервал голос озадаченной Хейди:

— Разве это не здорово? Спасибо, Хоуп. Я уверена, что Паркер будет тебе благодарен. — Если бы Паркер был благодарен, он бы так и сказал. Хейди явно поняла свой промах и заторопилась: — Этот сбор денег много значит для всех нас. Это наш небольшой вклад в достойное дело в этом году.

— Когда мы выезжаем? — спросила Хоуп.

— Мы это обсудим, — резко сказал Паркер.

— Ну, значит, так тому и быть, — сказала Лидия. — Триш, включи-ка снова музыку. Нам всем пора возвращаться к работе.

Комната опустела, а Хоуп все еще сидела на своем месте. Она только что добровольно ввязалась в работу, которая означала, что ей придется уговаривать различные компании пожертвовать тысячи долларов на благотворительность. Независимо от их заинтересованности и ради рекламы, ценность которой будет трудно подсчитать.

Она не представляла себя занимающейся сбором денег, а уж тем более с Паркером Рейнольдсом.

Она даже подумала, не сказать ли ему в частном порядке, что она не поедет. Учитывая отсутствие у него энтузиазма на ее кандидатуру, он вряд ли стал бы настаивать. Но он не дал ей и слова сказать, и в Хоуп взыграло унаследованное от отца упрямство.

«Я буду его сопровождать ради блага клиники, — сказала себе Хоуп. — И покажу, что у него нет ни одной причины в мире меня недолюбливать».

Стоило Хоуп переступить порог, как ее встретил аромат готовящегося мяса, моркови, картошки и лука. Она подошла к разожженной плите. От нее так приятно веяло теплом. Разжигать плиту ради обогрева было еще рано, но потрескивающие языки пламени добавляли домашнего уюта. Кроме того, она знала, что скоро зайдет солнце и похолодает.

— Пахнет потрясающе. Что у нас на обед? — спросила Хоуп сестру.

— Всего лишь мясной рулет и овощи. — Фейт склонялась над тканью, расстеленной на кухонном столе. — Как работа?

Хоуп подумала о своем обещании помочь со сбором денег и, нахмурившись, положила сумочку на кухонную тумбу.

— Бывали дни и получше. А как у тебя?

— Все было спокойно, но я зато как следует занялась детским одеяльцем. — Она выбрала и показала Хоуп несколько отрезков ткани, раскроенных по старомодной выкройке.

В обычной ситуации Хоуп бы обрадовалась, что сестра так хорошо и спокойно провела день. Но сегодня у нее не выходил из головы Паркер Рейнольдс.

— Схваток или чего-то подобного не было?

— Нет, ничего.

Хоуп подошла к автоответчику, который купила в Таосе во время их вояжа по магазинам, и нажала кнопку «сообщения», хотя индикатор показывал их отсутствие.

«Новых сообщений нет», — сказал механический голос автоответчика. Она знала, что некому оставлять им сообщения, но старые привычки умирают долго. Она вспомнила Джефа, медицинских сестер, с которыми работала, и своих соседей в Сент-Джордже. Ни с кем из них она не была близка, но они иногда ей звонили. Хоуп внезапно накрыло чувство потери.

Было ли правильно бросать все, что она построила за последние десять лет? Может, Эрвин блефовал? Действительно ли он так опасен?

Было бы глупостью рисковать, чтобы проверить это.

— Ты ждешь каких-то звонков? — спросила Фейт, плавными движениями раскраивая ткань.

— Нет. Ни у кого нет нашего номера, за исключением сотрудников родильного центра. Я просто проверяю, что все работает. Когда покупаешь бывшую в употреблении электронику, ни в чем нельзя быть уверенной.

К счастью, Хоуп могла не волноваться, что Фейт снова позвонит домой. Лореи отказались от междугородной связи, чтобы исключить неоплаченные счета других съемщиков, и Хоуп не собиралась снова ее подключать.

— Ты чувствуешь, как малыш шевелится? — спросила она, решив сменить тему, и стала скидывать обувь.

Фейт положила ножницы на стол и потянулась.

— Больше, чем мне бы хотелось. Малышка такая сильная, что с каждым ее пинком я боюсь, она сломает мне ребра. Если приглядишься, то даже увидишь ее крошечную ножку.

Хоуп посмотрела на сестру через спинку дивана:

— Ее?

— Я думаю, это девочка.

— А если нет, ты будешь разочарована?

— Нет, конечно.

— Хочешь узнать пол ребенка на ультразвуке?

Фейт подошла к плите, чтобы проверить готовящуюся в духовке еду — мясной рулет, как предположила Хоуп.

— А это просто определить?

— Это зависит от того, в каком положении ребенок. Судят по картинке, на которой видно, что внутри твоей матки.

— Пусть лучше будет сюрприз, — сказала Фейт, ее голос звучал нечетко, поскольку она смотрела в другую сторону.

Хоуп вспомнила, как впервые узнала, что у нее будет девочка. Болезненное открытие, сильно подтолкнувшее ее к решению отдать ребенка на удочерение. В то время она до смерти боялась снова оказаться в Супериоре или просто на улице. Хоуп не хотела рисковать своей девочкой, не хотела, чтобы та росла в такой же обстановке, что и она сама. Не хотела, чтобы святые братья контролировали ее жизнь.

— Ты расскажешь, что с тобой сегодня случилось такого ужасного? — спросила Фейт.

— Не было ничего ужасного. Я просто привыкаю к своей работе в центре.

— И чем ты сегодня занималась?

— Помогала Ким Ширман — это наш бухгалтер — перерывать кучу бумаг, чтобы доказать, что центр заплатил одному поставщику, который утверждает, что не получил чек. А потом вместе с Триш носила кое-какие вещи наверх, на склад.

— А как насчет Паркера Рейнольдса? Как он сегодня к тебе относился?

— Как будто у меня бубонная чума, — проворчала Хоуп.

— Ты шутишь! Почему это?

— Возможно, я скоро это выясню. Мы с ним вместе едем в Таос на этой неделе.

— Зачем?

Хоуп объяснила ей и затем спросила:

— Ты переживешь, если я на время уеду?

— Конечно. Если возникнет проблема, я всегда могу позвонить Джине. На самом деле она сама мне сегодня звонила. Хотела узнать, все ли в порядке.

— Уже? Что ж, это приятный сюрприз.

Осознав, что Фейт вытаскивает из духовки обед, Хоуп встала, чтобы помочь сестре.

— Джине может не понравиться, что я уезжаю в Таос и оставляю тебя одну.

— А ты надолго уедешь?

— Думаю, это будет не дольше обычного рабочего дня. Фейт закатила глаза и поставила в духовку мясной рулет.

— Тогда ей не с чего сердиться. Со мной все будет в порядке. — Она пошуровала в духовке и вытащила из нее пару больших печеных картофелин. — Ой, чуть не забыла. Нам сегодня звонили, — сказала она. — Мистер Дитс звонил.