даже не сомневался, ведь ты всегда была безупречной, но теперь мне стыдно появляться с тобой, где бы то ни было.

На её лице отражается такая комичная растерянность, что я посмеялся бы, но момент был неподходящий.

— Стыдно? Разве я давала поводов так думать обо мне?

— Их было предостаточно. — Я пытаюсь говорить спокойной, но внутри как будто что-то вибрирует, заставляя меня чувствовать себя не в своей тарелке — незнакомое чувство. — Прежде я мог пойти с тобой куда угодно и знать, что могу гордиться тем, что сделал выбор в твою пользу, а теперь я просто не знаю, как ты себя поведёшь. Я постоянно жду от тебя какой-нибудь выходки, за которую я после не отмоюсь перед прессой.

— Знаю, что вела себя неправильно, — она встаёт и хромающей походкой направляется ко мне. Её ладони с тёмно-синим маникюром кажутся ледяными, когда она прикладывает их к моим щекам. — Но это всё лишь оттого, что я боюсь тебя потерять.

Я в это не верил. Если она чего и боится, так это получить нагоняй от отца за то, что потеряла выгодный «контракт», и то это под очень большим вопросом. Её игры всегда были на высоком уровне, но чем больше я думал об Алине, тем больше мне хотелось чего-то попроще, чем дива с замашками королевы. Иногда то богатство и влияние, которые мы имеем, не окупает всё то дерьмо, которое выливается в качестве равновесия личности.

Тошнит меня уже от этих её игр.

Перехватываю обе её руки своей и отвожу в сторону.

— Ты даже не представляешь, каким дураком меня каждый раз выставляешь.

— Я думаю, мы должны дать нам ещё один шанс, — говорит вполне серьёзно.

— Их только за этот месяц было уже четыре, — усмехаюсь. — Ты же не надеялась, что этот шанс будет каждый раз, как ты накосячишь? Скажи, почему ты хочешь, чтобы я женился на тебе?

— Что это ещё за вопрос? — смеётся. — Хочешь услышать, что я жить без тебя не могу? Или что люблю тебя больше жизни? Ты ведь не хуже меня знаешь детали нашей помолвки, зачем сейчас об этом спрашивать?

Если честно, понятия не имею, что именно я надеялся услышать. Действительно ли я хотел если не любви, то хотя бы симпатии от неё? Или надеялся, что она сама вдруг поймёт, что не хочет быть со мной, и мы разойдёмся, как в море корабли? Увы, она сказала то, что меня совсем не устроило — по сути, увильнула от ответа, — так что, возможно, она просто не хочет говорить мне то, что я хочу услышать, чисто из вредности.

В любом случае, проблему это не решало, и я пока не мог придумать, как заставить её саму отказаться от этой свадьбы. Ведь одно дело, если я разорву этот контракт в одностороннем порядке, и совсем другое — если его любимая дочь передумает. Я уверен, что он не станет выдавать единственного ребёнка замуж против её воли, и это была единственная лазейка для меня, потому что, чтобы ни было в будущем, в одном я был уверен на сто процентов.

Не хочу видеть лицо Инги рядом с собой до конца своей жизни.

Спали мы в эту ночь в разных комнатах — я настоял на этом под предлогом того, что нам обоим нужно всё обдумать, и Инга мудро согласилась, хотя её профессиональная маскировка и не помогла скрыть до конца недовольство. Закрываю за ней двери в кабинет — кажется, с тех пор, как я вошёл сюда, прошла вечность… — и прислонясь к ней спиной. Взгляд гуляет по помещению, и глаза натыкаются на поднос, оставленный Алиной перед тем, как всё окончательно пошло не по плану. Всё, что стояло на нём, было просто предлогом, чтобы заманить сюда Алину, с чем Марина Викторовна, несомненно, справилась на «отлично». Я представлял себе этот вечер по-другому, рассчитав, что и когда должен буду ей сказать, как себя поведу, чтобы она попала в тонко расставленные мной сети. До этого момента я не был уверен в том, что она вообще что-то чувствует ко мне, но её заминка дала понять, что как между нами как минимум больше нет той ненависти, с которой начались наши отношения. Это было хорошим знаком, и я был на девяносто процентов уверен, что мне удастся её соблазнить — и плевать, чем именно: деньгами, возможностями или своим отношением.

Что ж, я был слишком самоуверенным и вовремя не разглядел в ней девушку, которой достаёт мозгов не вестись на красивые речи или материальные блага.

Подхожу к стеклянному столу и беру в руки стакан с молоком, которое уже успело остыть и покрыться тонким слоем молочной пенки. Пальцы сильнее сжимаются вокруг стекла, а после стакан по точной траектории летит в противоположную стену и соприкасается с её поверхностью прямо под фотографией моего покойного деда. Стакан звонко разлетается на осколки, а на светло-серых обоях расползается мокрое пятно, которое вносит некоторый хаос в идеальное окружающее пространство. Идеальность во всём всегда была моей целью, и это пятно теперь словно насмехалось надо мной, говоря: «Смотри, даже здесь от твоего идеала не осталось и следа!».

Что ж, мне давно уже была нужна лёгкая встряска.

18

Мы с бабушкой недолго сидели на кухне. Когда пирожки испеклись, мы обе поужинали, и меня отправили отсыпаться, отложив все разговоры на завтра. Принимать душ не было сил, поэтому я просто сполоснула лицо прохладной водой, переоделась в домашнюю одежду и легла в постель, но сон не шёл. Внутри словно засел осколок, который не давал успокоиться, и я впервые за весь вечер позволила себе расплакаться, хотя делать это пришлось тихо, зажав нос и рот, чтобы не волновать бабушку. Примерно к трём часам ночи мои глаза опухли, а слёзы закончились, высохнув на щеках, но я почувствовала себя лучше.

Я отключилась ближе к четырём, когда голова перестала раскалываться, и проспала до самого обеда; бабушка меня не трогала, будучи самым понимающим человеком на свете, и за это время отёк с глаз почти сошёл благодаря долгому сну. Я целую вечность умывала лицо водой, чтобы не выглядеть, как пожёванный тапочек, а после заглянула в телефон и ужаснулась, увидев семнадцать пропущенных звонков и почти столько же сообщений от близняшек — надо же, в этой суматохе совсем забыла предупредить их. Был ещё один звонок от Сашки и сообщение от Стаса, но его я удалила, даже не открыв. Сашку пока мне