не вызвать гнева. В этот момент священническая процессия двинулась. Корсо потерял к Алигьери интерес и начал участвовать в мессе, крестясь и кланяясь с подчеркнутым благолепием.

Все складывалось наилучшим образом. Несмотря на кардинала, богослужение не затянулось. Близилось заключительное благословение, а колокол, зовущий на службу в Санта-Репарате, еще не прозвонил. Перед мысленным взором Данте мелькали картины будущей встречи с любимой. Время будто остановилось, заключительная молитва никак не желала заканчиваться, слова кардинала нанизывались и нанизывались коралловыми бусинами бесконечных четок…

— Ite missa est! — наконец смилостивился кардинал.

— Deo gratias! — прогудел весь собор. Данте, еле дождавшись торжественного ухода кардинала с епископами, бросился наружу к своей лошади. Он уже заносил ногу в стремя, когда над ухом раздался уверенный бас Корсо Донати:

— Можешь не спешить, родственничек. Я распорядился дать воинам немного времени на прощание с теми, кого они любят.

— Да? — от внезапного чувства благодарности Данте захотелось обнять Корсо.

Тот продолжал:

— Поедем вместе. Нам ведь по пути.

— Как? — Реальность пугающе качнулась. Или Корсо умеет читать мысли, или…

Мессир Донати недобро прищурился:

— Что значит «как»? Разве ты спешишь не к своей невесте?

Планеты игрушечного космоса бешено завертелись, предвещая апокалипсис. Пальцы судорожно комкали поводья… Как же ответить, черт возьми?

В этот момент раздался тяжелый удар колокола. В кафедральном соборе, где находилась Беатриче, началось богослужение.

— Да… спешу… — невнятно пробормотал Алигьери.

Корсо отвязал коня, вскочил в седло. Обернулся:

— Тогда поехали. Времени очень мало.

Джемма за последнее время еще больше похорошела. Она изящно двигалась и учтиво разговаривала. Как выяснилось, она ждала от жениха подарка, только Данте никто не предупредил об этом. Хотя, вероятно, нужно было догадаться самому. Лаиса, оказавшаяся в гостях, беззвучно хихикнула, у невесты же от слез покраснели глаза, хотя она и сдерживалась изо всех сил.

Мать Джеммы угощала будущего зятя всевозможными кушаньями, а у того кусок в горло не лез. Сидел в этом чужом доме, ощущая крайнюю неловкость. Хорошо еще, что Корсо не присутствовал — он быстро выразил почтение старому Манетто, бездвижно лежащему на кровати, и отправился к своей семье.

Еле дотерпев время, приличное для визита, Данте вышел из дома Донати, вскочил на лошадь и во весь опор помчался к Санта-Репарате.

Не доехав до цели, понял: поздно. По переулку, выходившему на соборную площадь, змеился людской ручеек. Ближе к собору он становился интенсивнее. Значит, месса уже закончилась.

Он выехал на площадь и начал кружить, высматривая Беатриче. Осмотрел несколько повозок, стоящих в ожидании хозяев, хотя знал, что она всегда ходит пешком. Ее нигде не было. Площадь заполонил народ. Лошадь отказывалась идти в такую толкучку. Едва не задавив какую-то старушку, Данте спешился и пытался продолжать поиски, пока народ не схлынул. Тогда он снова вскочил в седло и поехал в квартал, где проживала семья Симона деи Барди.

Дом удалось разыскать довольно быстро, но вот дальше… Что он скажет, постучав в колотушку? Какие дела его могут связывать с почтеннейшей мадонной деи Барди? Воспоминание об ужасной истории Франчески да Римини снова заставило трепетать душу.

Оставалась последняя надежда. Вдруг Беатриче знает про перенесение мессы для воинов в Сан-Пьер-Скераджо? А она ведь явно собиралась благословить его перед битвой. Тогда она могла бы подойти куда-нибудь… например, к тому дворику с космосом под лимонным деревцем.

Охваченный этой мыслью, он яростно хлестнул лошадь. Та обиженно заржала, вздыбилась, чуть не сбросив всадника, зато помчалась стрелой. Ветки хлестнули по лицу, перед глазами пронесся перепуганный воробей. Переулок сменялся переулком.

— Стой! — вдруг послышался яростный крик. Алигьери изо всех сил натянул поводья, но разгоряченное животное остановилось не сразу. Сзади догонял какой-то незнакомец.

Наверное, этот человек знает, где Беатриче. Так почему-то показалось Данте. Он чуть не спросил о ней впрямую, но осекся, увидев злобное лицо незнакомца. Он явно принадлежал к пополанам.

— Ты что позволяешь себе, нобиль? Или тебе надоел твой дом? Слава Господу, законы Фьоренцы нынче на стороне народа, а не вашего зажравшегося сословия.

— Что случилось? — Алигьери искренне недоумевал.

— А ты сам не видел? Или ты считаешь, что живешь один в городе и можешь давить своей поганой кобылой честных людей посреди бела дня?

— Я никого не давил. — Данте понемногу начал понимать в чем дело.

— Ты подавил меня морально, своим превосходством, нобиль. Твоя кляча нанесла унизительные движения по моему лицу!

Алигьери отвернулся, не в силах удержаться от смеха. Пополанин заметил это и мрачно произнес:

— Смейся. Посмотрим, как будешь ты смеяться, когда гонфалоньер со стражей придет разрушать твой дом. Я знаю, ты живешь в следующем переулке, а твой отец был ростовщиком.

Дело принимало нешуточный оборот. Данте сказал примирительным тоном:

— Прости, добрый человек, я и не думал тебя обидеть. Просто очень спешу присоединиться к войску, уходящему в Ареццо.

Вертикальные морщины на лбу пополанина вмиг разгладились.

— Так ты едешь разорять это гнусное гнездо гибеллинских шавок? Так бы сразу и сказал. Бог в помощь. Только поторопись, наши конники уже покинули Фьоренцу.

— Как… покинули? — Данте не верил своим ушам.

— Как, как! Выступили в поход. А ты где был? Поди, с невестою прощался? Дело молодое. Ну скачи, авось догонишь, поди, недалеко ушли.

И закашлявшись скрипучим смехом, пополанин вошел в ближайший двор.

Алигьери поскакал к Сан-Пьер-Скераджо, у которого объявляли сбор. Там его встретила тишина. Он спешился и зашел в церковь, но тоже тщетно. Пустые скамьи заливало солнце, и не верилось, будто несколько часов назад на них не было свободного места.

В дальнем нефе зашаркали шаги. Данте бросился туда. Древняя старуха собирала огарки свечей перед статуей Пресвятой Девы. Долго она не понимала, что хочет от нее этот молодой сильно встревоженный синьор. Наконец, пошамкав землистым ртом, произнесла:

— Уехали давно уж. Пошли им победу, всеблагий Иисусе!

Совершенно расстроенный, он вышел из церкви, сел на лошадь и поскакал к юго-востоку, где у третьего круга флорентийских стен начиналась извилистая дорога, ведущая вдоль долины реки Арно прямо в Ареццо.

Глава пятнадцатая. Пропавшее воинство

Здесь самое время заняться предварительными подсчетами будущих боевых противников и познакомиться с документальной информацией об одном из крупнейших вооруженных столкновений между гвельфами и гибеллинами.

Армия гвельфов была очень велика. Историки определяют ее размер в 12 тысяч человек. Цифра немыслимая для средневекового сражения, однако и Флоренция конца XIII века имела население по тем временам просто гигантское. Вот цитата из книги Пьера Антонетти «Повседневная жизнь Флоренции во времена Данте»:

«В течение долгого времени Флоренция отставала от своих соседей и соперников, особенно от Пизы, являвшейся в XII — начале XIII века самым крупным по численности населения и наиболее процветающим