– Мы полетим, – сообщил Ирджин, – а на Дарвела вы зря сердитесь. Он теперь ненавидит этого Конерти больше всех… хотя и понимает, что тот всего лишь ловкий делец и важную роль в его судьбе сыграл совершенно случайно. Но убытки потерпевшим казначеи выплатят сразу, как только егеря доставят им портреты и акты об изъятии.

– Как это… полетим? – побледнела Шана, – я боюсь высоты. Может мне лучше остаться? Ну приеду позже, ничего страшного.

– Можно оставить с няней Чезена, – Кора вопросительно глянула на жениха, – мы все знаем, она даже на стул не может залезть.

– Мне проще ее усыпить, – не сдался маг, – ты же знаешь, Лиечка, как непросто сейчас во дворце. Не зря же я сам встречаю твоего отца… по мнению заговорщиков он отлично подойдет на роль заложника. И няня – тоже.

– Так вы знаете о заговоре? – изумленно поднял бровь лэрд Грозби.

– А вы?

– Меня приглашали… поучаствовать, финансово. Обещали за это избавление от налогов. Я пообещал подумать, как только расплачусь по кредитам.

– У тебя есть кредиты? – встревожилась Кора, – а матушка знает?

– Нет, она и не подозревает. И не узнает, – с нажимом предупредил промышленник, – там уже немного осталось… позавчера мне дали несколько выгодных заказов и предложили хороший аванс.

– Ну да, – ехидно фыркнул Ирджин, – и с чего бы это?

– Я понял, с чего, – спокойно усмехнулся Грозби, – но отказываться не стал. Все равно никто лучше меня эти вещи не изготовит.

– Сворачиваем, – приоткрыв оконце, сообщил Чезен, – вторая карета тоже с нами?

– Да, они уже знают, -кивнул маг, – а ты не зажигай фонарей. Тут не столкнемся, я прослежу сам.

Он откинулся на спинку и прикрыл глаза, а спутники притихли, опасаясь помешать незнакомому волшебству.

Никого разубеждать Ирджин не стал, сами понемногу разберутся. А у него сейчас есть более важное занятие, детально обдумать идею, случайно возникшую в мыслях во время разговора с будущим тестем.

– Невероятно… – восхищенно бормотал Грозби, поглядывая вниз, на стремительно проносящиеся под ними редкие огоньки поместий, темные речки, дороги и рощи. Справа высились подсвеченные последними закатными сполохами и прорезанные мрачными ущельями горные отроги, и проплывали они намного медленнее. Шана мирно спала в удобном кресле рядом с ним, Кора сидела по соседству с магом на переднем сиденье, повернутом лицом к носу странной ладьи. А позади, там, где у обычных лодок расположена корма, устроился Чезен и с аппетитом грыз душистые абрикосы, время от времени предлагая промышленнику угощаться.

Однако тот лишь отмахивался, абрикосов он за жизнь съел не одну телегу, а вот в таком чуде летел впервые.

– А Фаечка тоже в такой ехала? – вдруг вспомнил он про жену.

– Нет, – оглянувшись, ответил маг и пообещал, – но мы обязательно её покатаем. Днем, когда всё хорошо видно.

– Только она приболела… – помрачнел Грозби, – и зелья все хуже помогают.

– Папенька… – обернулась и Кора, – Ирджин её уже вылечил. Но ты только не волнуйся…. и не ругайся на матушку… она просто не хотела тебя огорчать. И я сейчас тоже смолчала бы, но боюсь, ты как обычно устроишь допрос… а ей и без того нелегко пришлось.

– Как-то неправильно я прожил жизнь… – сразу позабыв про виды побережья, помрачнел ее отец, уронил на колени мозолистые руки, – детей от ошибок не уберег, за любимой женой не уследил… может, зря вы меня туда везете? Оставьте тут… пусть меня заговорщики поймают… хоть какую пользу принесу.

– Лэрд Гранериз, а вот сейчас вы в корне неправы, – веско сообщил ему Ирджин, – насколько я могу судить, всё вы делали правильно и получше, чем многие другие родители. Всю жизнь зарабатывали, заботились, воспитывали и вообще полностью посвятили себя семье… не тратя времени и сил даже на невинные увлечения и слабости. Но не все в жизни зависит от наших желаний и всего предусмотреть невозможно. Один слишком бережливый писарь заказал у мошенника дешевый портрет, второй охотник за приданым вовлек неопытную девушку в коварную и не раз испытанную ловушку. Как бы вы смогли предугадать реакцию юных дочерей, если они и сами не могли заранее сказать, как поступят?! И действовали под влиянием эмоций?

– Когда ты так объясняешь, – задумчиво сообщила Кора, – сразу становишься очень похожим на Анвиеза.

– Боюсь даже спрашивать, – с беспечной усмешкой пошутил маг, – радоваться мне или пора раскаиваться.

И прежняя, беззаботная и в чем-то легкомысленная Коралия поверила бы, что ему все равно, похвалила невеста или наоборот, осудила. Но нынешняя, научившаяся на своей шкуре понимать истинность чужих чувств и слов и ценить добрые намерения и порывы девушка сразу сообразила, что всё далеко не так просто, как он хочет показать. И ей почему-то вовсе не безразлична его неожиданная и странная, абсолютно нелогичная ранимость. Но отвечать на этот полувопрос она не стала, предпочитая сделать вид, будто ничего не заметила. Обижать мага или вступать в объяснения не хотелось абсолютно, а радовать пока было особенно нечем.

– А меня это радует… – помолчав, уже спокойно сообщил её отец. – Больше всего, родив дочерей, я боялся одного, не рассмотреть… не угадать негодяя в том хлыще, что однажды увезёт из дома мою кровиночку, и тем самым обречь её на страдания… на несчастливое, беспросветное существование.

– Папенька… – голос Коры сорвался, в горле встал комок, – но мы ведь это знали… где-то в глубине души. Просто совестно было возвращаться в дом, откуда так самонадеянно ушла… но я всегда понимала…. если станет совсем невмоготу, все брошу и вернусь… приползу как побитая собака…

Слезы сами брызнули из её глаз, обожгли щеки, и девушка поспешала прикрыть их ладонями и отвернуться к окну.

– Кора…

– Лиечка… – два голоса слились в одном вскрике, грея и раня душу этим согласием в главном.

В тот же миг сильные мужские руки крепко прижали ее к пахнущему грозовой свежестью полотняному дорожному колету мага, горячие ладони нежно, успокаивающе погладили по голове, по плечам.

– Всё… – яростно прошипел маг, – больше никаких воспоминаний! Выяснили главное? Ну и нечего снова рвать душу. Запрещаю. Кто ослушается, пусть пеняет на себя, наложу заклинание забвения.

– А на того? – справедливо осведомился здравомыслящий лэрд Грозби, покосившись в сторону телохранителя.

– Он ничего не слышал, – остывая, буркнул Ирджин, – у меня привычка… накрывать щитом тех, с кем беседую не о погоде.

– Полезная привычка, – одобрил промышленник, наблюдая, как бережно внезапный жених прижимает к груди его строптивую Лиечку.

Нежно вытирает ей платочком заплаканное лицо, осторожно поправляет воротничок дорожного бежевого платья и виновато шепчет что-то неслышное, но явно доброе.

Лэрд спохватился и отвернулся к окну, чтобы удивленно охнуть. Прямо перед ними расцветала в темноте яркая россыпь огней, два этажа высоких окон и широких балконных дверей, цепочки убегающих за них фонарей, взлетевшие в небо стрельчатые оконца башен, сложенных из светлого кварцита, льдисто поблескивающего в падающих из окон лучах света.