– Ты ведь не думаешь о том, чтобы ограбить банк?

Лукас улыбнулся:

– Это уже чересчур.

– Это как-то связано с твоим поспешным отъездом на северо-восток?

Лукас кивнул:

– Я отправляюсь в Ньюкасл. Мне досталась в наследство земля в тех краях. Сама по себе эта земля не имеет особенной ценности, но, возможно, из нее можно извлечь прибыль. Там находится заброшенная шахта.

Ева удивленно уставилась на него:

– Угольная шахта?

Лукас кивнул:

– Узнав о существовании этой земли вскоре после смерти брата, я нанял горного инженера, чтобы тот провел разведку. Шахта наполовину затоплена и надшахтное здание сильно повреждено, как и насосная система, но, похоже, в этом месте находятся богатые залежи угля.

– Но у тебя нет денег, которые можно было бы вложить в модернизацию. Что ты можешь здесь сделать?

– Я пойду на поклон к любому банкиру или дельцу, который смог бы одолжить мне денег. И не забывай, что у меня есть Лаурель-Корт, который может послужить залогом.

– Но разве ты что-нибудь понимаешь в добыче угля?

– Ничего, но я могу научиться. Мне повезло, что неподалеку от Ньюкасла находится поместье Генри. Он предложил мне остановиться у него. Он приедет сюда за день до моего отъезда, и мы отправимся туда вместе.

Он продолжил рассказывать о своем путешествии на север, умолкнув, лишь когда им подали новые блюда.

– Ты уже выбрала себе комнаты? – поинтересовался Лукас, отрезая сочный кусок говядины.

– Да, чудесные комнаты с видом на сад. И еще они расположены рядом с детской. Ты не возражаешь?

Он прищурился и, сверкнув глазами, взглянул на нее, на его губах промелькнула вызывающая улыбка.

– Конечно нет, – ласково пробормотал он.

Вскинув бровь, Лукас некоторое время весело смотрел на свою жену, заметив, что она недовольна его игривым настроением. В ее подозрительном взгляде промелькнуло смущение. Ей показалось странным, что его так развеселил ее выбор комнат.

– Судя по всему, тебя позабавил мой выбор, Лукас. Не объяснишь, в чем дело? Если ты считаешь, что эти комнаты не подходят, то, возможно, предложишь что-нибудь другое.

– Я не стану лишать тебя этих комнат. Именно их я и выбрал бы для тебя. Хорошо, что ты будешь жить рядом со мной.

Ева вдруг поняла, что так его развеселило.

– Ты хочешь сказать, что из всех комнат в огромном доме я выбрала комнаты по соседству с тобой?

– Вот именно. Из моих апартаментов есть отдельный вход в твои покои. Так что это очень удобно.

Ева сердито взглянула на него:

– Это как раз очень неудобно. Надеюсь, на двери есть замок.

Он отставил тарелку и разочарованно уставился на нее:

– Да, есть. Я и сам опасаюсь, что твоя близость может заставить меня забыть о хороших манерах. Хотя, если это произойдет, надеюсь, ты не станешь так сильно возражать, как в прошлый раз. Меньше всего я хочу, чтобы ты уступала мне, но, думаю, я смогу сделать так, чтобы ты захотела меня, Ева.

Она густо покраснела. Ее потрясло глубокое чувство, скрытое в его голосе, и она смущенно отвела взгляд. Это был самый настоящий вызов.

Лукас был необыкновенно привлекателен, и ее неудержимо влекло к нему. Однако их соглашение и воспоминания о жестокости и безразличии Эндрю в ее прошлом браке выстроили между ней и Лукасом непреодолимую стену, и гордость не давала ей переступить черту.

Заметив ее смущение, Лукас не мог скрыть улыбку:

– Когда тебе понадобятся мои услуги, можешь постучать в мою дверь. И твой муж с радостью разделит с тобой постель.

– Я не собираюсь этого делать.

– Почему? Неужели это такая тягостная обязанность? – Он снова широко улыбнулся, и она ощутила новый прилив раздражения. – Ты покраснела, Ева. Тебе нехорошо?

– Со мной все в полном порядке, Лукас, – огрызнулась она. – Если ты собираешься снова испытать меня на прочность, как прошлой ночью, прошу этого не делать.

Лукас внутренне ликовал. Он уже хорошо изучил свою прекрасную жену и знал, что, сопротивляясь ему, она не пыталась его соблазнить. Она была умна, но пока еще не поняла, что сопротивление лишь еще больше распаляло Лукаса Стейнтона.

– Это глупо, Ева.

– Глупо?

– Не подпускать меня близко. Ты моя жена и однажды родишь моего ребенка, какой бы ужасной ни казалась тебе эта идея. Пытаться противостоять неизбежному – все равно что плыть против течения. Однажды тебе придется уступить и отдаться мне.

– Когда этот день придет, Лукас, – завтра, на следующей неделе или через месяц, – я дам тебе знать.

Ева в полном молчании продолжила свою трапезу. Наблюдая за ней, Лукас в очередной раз отметил, какая она хорошенькая. Он почти забыл, что не хотел жениться на ней. Оказалось не простым делом контролировать свою реакцию на ее близость. Упражнение для силы воли, подумал он.

В этот момент Ева размышляла примерно о том же. Молодую женщину беспокоила ее реакция на близость Лукаса. Ей было все сложнее сохранять холодную сдержанность в его присутствии, воспоминания о его горячем и жадном поцелуе не давали ей покоя.

Ругая себя за непрошеные мысли, Ева испытала облегчение, лишь когда ужин закончился. Сославшись на усталость, она отказалась от кофе и попрощалась с ним. Только в своей комнате она устало перевела дух.

Горничная помогла Еве переодеться в ночную рубашку, а затем тихо вышла из комнаты. Оставшись один на один со своими мрачными опасениями, Ева смотрела на дверь, соединявшую их комнаты. Подойдя к ней, она взялась за ручку. Дверь оказалась заперта, но Ева не сомневалась, что ключ находится с другой стороны, в комнате Лукаса.

Если Лукас войдет в ее комнату и попытается совершить то, что ему не удалось вчера, Ева не сомневалась, что не сможет устоять перед его натиском. Его поцелуи и объятия заставили ее пережить то, о чем она раньше и понятия не имела. Он будоражил ее чувства. С Эндрю она такого не испытывала.

Немного подождав, она улеглась в постель, чутко прислушиваясь к звукам, наполнявшим большой дом. Она слышала, как Лукас вошел в свою комнату, и, затаив дыхание, лежала неподвижно, прислушиваясь к его шагам. Она ожидала, что в любую минуту он откроет дверь. Наконец наступила тишина, однако Ева еще долго не могла успокоиться.

* * *

Она проснулась от яркого солнечного света, когда горничная раздвинула тяжелые портьеры. Сонно щурясь, Ева зарылась в одеяла, не желая вставать. Однако, взглянув на часы на каминной полке, увидела, что уже девять часов.

Сидя за туалетным столиком, она расчесывала волосы, когда Лукас, не постучав, решительно распахнул дверь в ее комнату. В безукоризненно белоснежной рубашке, желто-коричневых бриджах для верховой езды и сияющих черных ботинках он выглядел сногсшибательно и был явно доволен собой. Ее минутная паника исчезла, уступив место негодованию.