– Вряд ли. Документ на землю нашли в бумагах моего брата после его смерти.

– Ты не расскажешь мне о нем? – тихо спросила Ева.

– Тебе это совсем ни к чему, поверь мне.

– Это не так.

– Ты наверняка уже слышала о том, каким он был.

– Я слышала, что о нем говорят, но я не могу составить мнение о человеке, которого не знала. Он был старше тебя?

– На десять лет.

– И никогда не был женат?

– Он был слишком увлечен погоней за удовольствиями. Мы не были близки. Долгие годы пьянства плохо сказались на Стивене. Его здоровье серьезно пошатнулось, и у него случались ужасные перепады в настроении. Периоды эйфории, когда он пил, сменялись недовольством и угрызениями совести, и он впадал в ужасную депрессию. Но, несмотря на все свои недостатки, он до конца сохранял потрясающее обаяние. Его улыбка и сверкающие глаза могли растопить самое холодное женское сердце, а ведь нет холоднее сердца, чем у Максин.

– Какая она, твоя жена?

– Ты видела ее. И должна была сама догадаться, какая она. Я избавлю тебя от неприятных подробностей. Ева, ты всегда так любопытна?

– Да, я любопытна по натуре, – ответила она, к его удивлению. – Но дело не в любопытстве. Я хочу, чтобы мы были честны друг с другом.

– Отлично. У Максин были свои взгляды на брак, верность она не считала обязательным условием. Она поддалась чарам Стивена, видя в нем источник развлечений, в которых нуждалась после рождения детей. Она вообразила, что у моего старшего брата нет недостатка в деньгах.

– Стивен был ее единственным любовником?

Лукас покачал головой:

– Думаю, нет.

– Мне… мне казалось, что в аристократических семьях измена не считалась страшным грехом, в случае если не выставлялась напоказ.

– Но не в моем доме и не в том случае, когда речь шла о моем родном брате. Они даже не попытались скрыть свою интрижку.

– А дети?

– Они мои. Я в этом не сомневаюсь. Вместо ожидаемого наследника родились две девочки, она их забросила и решила, что может развлекаться как хочет. Она ушла от нас, когда Эбигейл была грудным младенцем.

Он умолк, и Ева огорченно опустила глаза, чувствуя, что своими расспросами о брате и бывшей жене разбередила старые раны.

– Прости, что спросила, – тихо сказала она, – но я благодарна тебе за откровенность.

В полном молчании они продолжили прогулку, наблюдая, как яркий зимородок скользнул по водной глади, и услышали крик кроншнепа высоко в небе.

– Расскажешь мне о своем муже? – спустя некоторое время спросил Лукас. – Кем он был?

Ева обернулась и, заметив, что он внимательно разглядывает ее, смущенно отвела взгляд:

– Эндрю? Сколько я себя помню, наши семьи всегда дружили. Он был старше меня почти на десять лет и славился своим обаянием и хорошими манерами.

– А сколько тебе было лет, когда ты вышла замуж?

– Семнадцать.

– Наивная и непорочная семнадцатилетняя девушка, – ласково пробормотал Лукас, взглянув в ее раскрасневшееся лицо.

– Да, именно такой я и была. Думаю, он считал меня ребенком.

– И ты конечно же его любила?

Ева удивленно взглянула на него:

– Почему – конечно?

– Разве пылкость не отличительная черта всех семнадцатилетних девушек? Мне кажется, в этом возрасте все юные леди непременно в кого-то влюблены.

– Насчет пылкости я соглашусь. А вот способности здраво мыслить тогда у меня не было. – Она печально улыбнулась. – Я не любила Эндрю. Мы были друзьями. Я уважала его, но любви не было.

– Тогда почему ты вышла за него?

– Потому что наши семьи дружили. Все ждали этого от нас.

– А ты всегда стараешься угодить другим?

– Да, но, собираясь замуж за Эндрю, я должна была все обдумать. – Она криво усмехнулась. – Не думаю, что полгода семейной жизни можно считать приличным сроком, но мне показалось, что прошла вечность. В то время мы жили в Новом Орлеане, где у него был бизнес. Как-то вечером он отправился в бар и был застрелен в пьяной драке с какими-то англичанами. Как и твой брат, Эндрю обожал азартные игры, но не любил проигрывать. Он просто не мог этого терпеть. Скоро я поняла, что совсем его не знала.

– И он оказался не таким уж обаятельным человеком?

– Да. Он был вспыльчив и… иногда просто невыносим.

Внезапно Лукас мрачно нахмурился, ощутив необъяснимую злость на Эндрю Броди. Остановившись, он ласково взял ее за руку, заставляя поднять глаза. Страшное подозрение обожгло его, сменившись гневом, когда он увидел боль в ее синих глазах.

– Ева, муж жестоко обращался с тобой?

Ева посмотрела ему прямо в глаза.

– Нет, он не бил меня, но жестокое обращение не всегда связано с побоями, – тихо ответила она, отвернулась и медленно пошла вперед. Она думала о том, как воспринял бы Лукас то, что из-за Эндрю она стала воспринимать интимные отношения между мужчиной и женщиной как нечто отвратительное и отталкивающее.

Лукас взглянул на ее профиль. Ее лицо выглядело напряженным и замкнутым. Ему стало совершенно очевидно, что ее недолгий брак превратился в ужасное испытание, и, похоже, она еще не пришла в себя за прошедшие пять лет. Если так, это объясняет многие загадки в ее поведении. Вероятно, их интимная сторона жизни с Эндрю была настолько ужасна, что теперь она не желала ни с кем сближаться. Если так, нет ничего удивительного в том, что она настояла на раздельных спальнях.

– Все в порядке, Ева. Я вижу, что смутил тебя.

Его голос прозвучал ласково, но уверенно.

– Мой брак с Эндрю остался в прошлом, но у него есть один плюс – рождение Эстель. Ради нее стоило пережить многое.

– Понимаю, но хочу еще кое о чем тебя спросить. Это довольно щекотливый вопрос, но поскольку мы теперь женаты, мне рано или поздно пришлось бы задать его.

– О чем?

– Ты до сих пор не отошла после того, что у вас было с Эндрю? – спросил Лукас. – Потому что, если так…

– Нет, – быстро оборвала его Ева и смущенно покраснела. – Конечно нет, по крайней мере…

Лукас снова остановился, и она обернулась к нему. Его лицо сделалось серьезным, и он пристально смотрел ей прямо в глаза.

– Пожалуйста, говори правду, Ева. Мы должны добраться до сути дела. Это важно для нас обоих.

Она с трудом проглотила подкативший к горлу ком, волнуясь из-за проблемы, о которой старалась забыть в течение пяти лет.

– Я понимаю, что это важно, но… мне кажется, что все прошло. После смерти Эндрю мне не с кем было поговорить, да и не хотелось обсуждать столь щекотливый вопрос. Но я пыталась сама для себя найти объяснения… Ну, ты понимаешь, о чем я. Я много размышляла о нашей жизни с Эндрю.