Она уже успела крикнуть водителю, чтобы тот остановил автобус. А мы только-только отъехали от остановки…

— Я принесу вам потом эти пять рублей.

— Нечего бормотать. Выходи!

Две половинки двери распахиваются…

— Что вы, в самом деле, из-за каких-то пяти рублей шум поднимаете? — вступается за поэта старичок в очках. — Все торопятся, не задерживайте автобус.

— Вот вы и доплачивайте за этого оболтуса. У этой наглой молодежи на телефоны и шмотки всегда деньги найдутся, а проезд кто-то другой оплачивать должен! Паразиты!

Старичок не поддерживает разговор. Замечаю, что у двух-трех человек мелькает что-то сочувственное в глазах. Но тоже безо всяких последствий.

— На выход! — требует грозная женщина.

Поэт повинуется. И вот мы снова оказываемся на остановке.

— Какие все черствые здесь, — огорченно бормочет поэт.

— Брось, люди разные, как здесь, так и везде. Просто сегодня не повезло.

— Ну, наверное, ты прав. Ведь когда я столько времени тусовался со своими новыми друзьями, даже речи о деньгах не было. А сейчас не те люди подобрались. Что делать будем? Подождем следующего автобуса с отзывчивыми людьми?

— Давай лучше пешком пройдемся. Помнишь, какое расстояние тогда за городом преодолели? Автобус петляет по всем районам, а мы напрямую пойдем. Через центр. Погода нормальная.

— Согласен. У меня рюкзак не слишком тяжелый, только консервы тянут, а бомж-пакеты легкие совсем. Энергетик я сейчас выпью…

Опустевшая банка с грохотом падает в металлическую урну, и мы с поэтом стартуем. Улицы с серыми пятиэтажными домами почти безлюдны, можно беседовать без помех. Впрочем, в своих прогулках я довольно часто встречаю людей, которые словно бы разговаривают сами с собой. Прохожие на них пальцами не показывают и сумасшедшими не объявляют. Загадка? Нет, все объяснимо. Причина в мелких приспособлениях, закрепленных на ушах и почти невидимых. Да и в любом случае горожане настолько поглощены собой, что практически не обращают внимания на окружающих. Никому ни до кого нет дела. И это прекрасно…

Поэт произносит:

— Слушай, а ты не хотел бы…

— Услышать твою новую поэму?

— Как ты догадался?!

— Случайно. Валяй, с удовольствием послушаю и оценю.

— Пока оценивать особо нечего, это только наброски. Но я напряженно работаю над темой… Поэма основана на старинных хрониках. Не аверхальмских, а граасчирбских.

Последнюю, довольно сложную фразу поэт выговаривает легко и непринужденно. Да и в целом настроение у него явно поднялось.

— Те события относятся к династии Дассендротов. Может, ты в курсе?

— Честно говоря, нет. Аверхальмские хроники и легенды я читал в огромном количестве. Отлично помню. А вот все, что связано с Граасчирбом — покрыто сплошным туманом… Я даже там ни разу не был, кажется.

— Неужели? — изумляется поэт.

****

— Точно утверждать не могу. Хотя, возможно на границе бывал. Вроде бы всплывают в памяти лиловые пустоши и белые каменные стелы…

— Да-да, это как раз на границе Аверхальма и Граасчирба. Так вот, поэма называется «Юная королева». Название временное, потом выберу что-нибудь повыразительней.

Мила и прелестна, тиха и невинна,

Принцесса сидит в золоченой гостиной.

Мечтает о власти, почете и лести

Мечтает иметь фаворитов штук двести.

Мечтает о славе и звездах тайком,

О почестях, одах

И всяком таком.

Вот только ей шансов судьба не дала

В семействе она самой младшей была.

Отец добродушен и милостив был,

И младшую дочку он нежно любил.

Еще он любил понежиться в ванне

Средь пены и роз лепестков…

Ну, тут рифму потом придумаю. Короче, юная принцесса задумала избавиться от своего августейшего родителя. Решила, что ждать естественной кончины чересчур долго. Тем более, король был еще мужчиной в самом соку и вовсе не торопился на тот свет.

Принцесса тихонько прокралась в купальню,

Где мрамор, ковры и скульптура в фонтане.

Где славный король в мыльной пене лежал

И что-то лениво под нос напевал.

Король не заметил, как дочка зашла

И пальцы на шее его заплела.

Последняя песня, внезапная боль,

Так принял кончину несчастный король.

Разбились у фрейлин любезных сердца

Всего лишь секунда — и нет короля!

Понимаешь, тут не важна физическая сила. Достаточно подобраться сзади и внезапно притопить ничего не подозревающего человека. Слабая женщина вполне может справиться с крепким мужиком. Главное — чтобы вода сразу в легкие хлынула.

— Что-то я сомневаюсь.

— Не сомневайся. Хроники не врут. Итак, король скончался якобы от несчастного случая. Никто ничего не заподозрил. Но ведь у него был прямой наследник. Старший брат принцессы. Однако она додумалась прийти к брату и сказать, что по всему Граасчирбу разосланы компрометирующие его письма. Якобы, она случайно услышала об этом и решила предупредить любимого братца.

Правителем мог бы он стать неплохим,

Но тайным пороком был принц одержим.

Ужасные письма летят, и вот-вот

Узнает об этом и знать, и народ.

Ведь зла не хотела принцесса, нет-нет…

А принц вспоминал, где лежит пистолет.

Сестра упорхнула, прошло полчаса,

И выстрел раздался под сводом дворца.

Ты, конечно, скажешь, что в наших родных краях даже сейчас огнестрельного оружия нет. А в прежние времена и подавно не водилось. Но здесь мне выстрел нужен для общего эффекта. Кинжал или арбалет — не так впечатляюще. Так что пускай останется.

— Пускай, — соглашаюсь я, мне не жалко. — А что за тайный порок, кстати?

— Хроники об этом умалчивают. Я сам терялся в догадках. Что уж там имелось в виду? Ведь в Граасчирбе абсолютная свобода в этом плане. Извращайся сколько влезет, никто тебе слова поперек не скажет. Хотя, может, в старину немного иначе было.

Под ногами поэта весело шуршат разноцветные листья. Мы проходим то ли по маленькому парку, то ли по большому скверу. Лысоватый бронзовый господин с длинной бородой, который восседает на бронзовом кресле неподалеку от входа, приветливо взирает на нас.

— Может, присядем ненадолго? — предлагает поэт.

— Давай.