Мы домчались до черного входа… В спальне вытащили ожерелье из-под перины и побежали на чердак. Вернее, на последний этаж под самой крышей. Там было несколько комнатушек для слуг. Не отдавая себе отчет, что делаем, заскочили в первую попавшуюся комнатушку, сунули злосчастное ожерелье под подушку. Шнурок зацепился за спинку кровати и порвался. Мы собрали рассыпавшиеся бусины, их тоже спрятали под подушку. Только одна бусина закатилась в щель. В последний момент Фиррандезиль ее подобрала и положила в карман. Едва мы успели выскочить в коридор и спрятаться за углом, как послышался звук шагов и голоса. Появились маг, сестра и еще несколько гостей. Впереди компании бежал железный человечек. Он приблизился к двери, которую мы только что захлопнули и попытался ее открыть. Сестра открыла дверь, человечек прошмыгнул внутрь, за ним проследовали остальные. В следующее мгновение из комнат раздались громкие восклицания. Ожерелье нашлось.

— И в чем прикол? — спрашивает волшебник.

— Мы подложили ожерелье своей самой преданной служанке. Майта любила нас всей душой, была такой славной и доброй девушкой… Когда ее позвали к сестре, Майта даже не оправдывалась, настолько была потрясена свалившимся обвинением. Сестра велела ей убираться из замка. Сказала, что даже наказывать не будет воровку, так она ей противна. Пусть только скроется с глаз долой. Мы хотели вмешаться… Даже признаться хотели… Но… не решились. Все произошло слишком быстро.

Майта молча вышла из комнаты. А через полчаса ее обнаружили на чердаке повесившейся… Бедная девушка!

Няня вынимает из сумки платок и утирает слезинку в уголке глаза.

— Нам было так ее жаль! Но ничего уже нельзя было изменить… Когда сегодня услышали историю несчастной Станны, сразу вспомнили об этом ужасном случае. А ведь раньше он словно изгладился из нашей памяти.

— Быстро сработало, — отзывается волшебник. — Я уж думал, придется еще долго всякие легенды и байки травить, прежде чем что-то натолкнет вас на догадку. А бусины потом рассказали правду?

— Нет. Мы очень этого боялись, но бусины помалкивали. Хотя фея их расспрашивала, конечно. Возможно, они были заточены только на развлечения, а когда дело коснулось чего-то серьезного, то не смогли ничего сообразить и осознать. Хотя и возмущались поначалу. Никто так и не узнал истины. Все считали, что служанка покончила с собой из-за позора и раскаянья.

— А вы сами-то раскаивались?

— Разумеется, но мы ведь не могли предвидеть последствий. Мы же не хотели никого погубить. Гости потихоньку разъехались, мы с сестрой тоже покинули замок. А через некоторое время происшествие стало забываться. Постепенно совсем забылось…

— Я бы вам своих детей на воспитание точно не отдал, — говорит палач.

— Причем тут это? Мы превосходно справляемся с обязанностями няни, дети Кирилла нас обожают. А у тебя, кстати, нет детей.

Волшебник добавляет:

— Я одного не понял — почему наказание вас настигло всего год назад? Служанка ведь повесилась уже давно.

Няня пожимает плечами.

— Наверное, из-за того, что мы выкинули ту бусину, которая у нас осталась. Фея Золотых гор в суете не стала пересчитывать бусины, а может и не обращала внимания раньше, сколько их. Бусина много лет валялась на дне шкатулки. Мы сначала не решались ее достать, а потом начисто забыли про нее. Когда жили в деревянном замке вместе с Кириллом, однажды случайно заметили бусину, но так и не вспомнили, откуда та взялась и что с ней связано. Она стала такой некрасивой, сморщенной, будто засохшая ягода. Фарринлазель взяла и выкинула ее в окно.

Мда, отвратная история, даже сказать тут нечего. Один поэт, мне кажется, ничего не понял, поскольку не слушал толком. По своему обыкновению витал в облаках. Вот и теперь любуется светло-серыми завитками в небе. Наверняка что-то сочиняет.

— А на следующий день мы уже снова оказались в квартире Кирилла. И только сейчас до нас дошло, в чем дело, — подводит итог няня.

Принц звонко чихает.

— Ну, хватит. Погуляли — пора и по домам, — говорит волшебник. — Во всяком случае, не зря сегодня собрались. Так сколько бусин было в ожерелье?

— Двадцать три.

— Смотаешься на оптовку и хавчик закупишь. Хоть какая-то польза от тебя будет, — приказным тоном говорит Николай поэту. — На сороковом автобусе доедешь до конечной, а там увидишь, куда свернуть. Всегда народ в ту сторону ломится.

— Ну, если надо…

— Не мычи, собирайся давай. Если бабки общаковские пропьешь, смотри мне…

Подвальный вождь замахивается, но кулак останавливается на довольно значительном расстоянии от физиономии поэта. Замах несет лишь предупредительное назначение.

*****

Я, можно сказать, с радостью принял приглашение поэта составить ему компанию. Надо же иногда отвлекаться от унылого бытования и мрачных размышлений. Как разрешить почти неразрешимые сложности, связанные с нашим общим делом? Вроде бы движемся прямиком к цели, однако с каждым новым шагом, новым знаком и признанием одолевают сомнения. Лично меня сомнения терзают все сильнее, не знаю, как остальных. Вдруг мы выбрали абсолютно ложный путь? Ведь ищем ключи-цифры наугад. Не исключено, что упремся в намертво заколоченную дверь, и придется начинать неблагодарный труд сначала. А времени до наступления холодов совсем мало, если верить календарю на одной из стен подвала. Я не заметил, когда и кто его повесил. Казалось бы, зачем бомжам следить за сменой дней и недель? Ведь для них это не имеет такого важного значения, как для обычных горожан с их планами и обязательствами. Какие уж тут планы и обязательства, когда существуешь за гранью нормальной жизни? Тем не менее, календарь висит, напоминая мне, что множество дней утекло впустую.

*******

Неряшливое, забитое людьми пространство. Хлипкие палатки, сомнительной свежести продукты, мусор повсюду… Бестолковое смешение товаров… Однако поэт здесь довольно быстро сориентировался. Рюкзак, которым снабдил его Николай, почти полон. Банки с консервами, сушеная рыба, сахар… Поэт только что отстоял короткую очередь к палатке, где торгует закутанная в теплый платок пожилая женщина. Та ссыпает ему в раздувшийся рюкзак упаковки, на которых нарисованы тарелки с дымящимся супом.

— Я тебе еще скидочку сделаю, — обещает она.

— Спасибо, — отвечает довольный поэт.

Он блестяще справился с возложенной на него миссией. На сэкономленные деньги покупает большой шуршащий пакет с чипсами и пару банок с жидкостью под странным названием «энергетик». Одну банку поэт сразу же опустошает и бодро перемещается к автобусной остановке.

*******

Увы, поэт ошибся в своих расчетах, и теперь ему не хватает денег на билет. Раздраженная особа в синем жилете, на котором обозначены какие-то белые надписи, заявляет:

— А ну, выходи!