— А почему тогда ты с ними не общаешься? — задал вопрос Бонд, чем заслужил опешивший взгляд членов совета: Бронелифчика опять никто не заметил, приняв за обычный предмет экипировки.

— Почему не общаюсь?! — в очередной раз поразился я. — Ну, в принципе да, давно уже не виделись. Старший с тысячелетие как ушел в другую складку реальности, у него там всё в порядке. Но в этой у него точно остались два моих внука — Ицтли и Чимолли. Они Оружия, давно уже перешли в другие кланы к своим Мастерам, потому особо и не общаемся. Младшенький… он ушел на перерождение где-то в конце прошлой эпохи, но и у него остались дети. Кажется, сейчас их клан называется Козамалотл.

Я первые пять, что ли, поколений еще присматривал… потом убедился, что сами справляются, и перестал нависать коршуном. Малышки Иолотли тоже уже нет в живых, но, будучи Оружием, она перешла в клан… черт, забыл, но это и не важно. Прожила долгую и счастливую жизнь.

— Орженеть… — после долгой паузы сказала Ната. — Кетц… ор-же-неть!

— Ну ты-то куда? — укоризненно покачал я головой. — Тебе самой сколько лет?

— Сильно меньше, чем тебе. Мой сын еще… ну, ты сам знаешь. Я даже предположить не могла, что ты патриарх и прародитель клана… да еще какого! Ржа, а могла бы догадаться. Они же такие тихушники — все в тебя! Самый загадочный клан призмы!

— А чего этим хвастаться? Мы с Майей просто вырастили троих детей и отпустили их в свободный полет, остальное уже их собственные достижения. — Я пожал плечами. — Но мы отвлеклись. Ладно, своим я напишу… насчет вектора, надеюсь, старого деда они еще не забыли. Но и вы сиднем не сидите!

— Слушайте, а я кое-что вспомнил, — вдруг сказал откуда-то с задних рядов еще один Мастер. — Обратный вектор… клан Козамалотл… что-то вертится… А! Обратный вектор у Мастеров — это же генетическая патология, которую лечат! Это большая беда, ребенок с обратным вектором считается браком, и… вроде бы это даже как-то исправляют к совершеннолетию.

— Ты хочешь сказать, что мои потомки это лечат? — Я практически рассвирепел, но постарался не показать гнев, снова надевая привычную маску. Да не может быть! Мозги-то у моих внуков есть, сразу бы всем лечащим по шеям надавали.

— Нет, они… я почему вспомнил-то. Скандал был жуткий лет пятьсот назад. Кажется, твои потомки кому-то серьезно морду били за… м-м-м… за ребенка? Ржа, не помню точных подробностей. Вроде бы они с боем отбирали у кого-то из наших великих кланов дочь от своего Оружия, выданного в привязку. Точно! Тогда еще все оржавели оттого, что маленький, почти никому не известный и очень закрытый клан начистил рукояти одной мощной семье и ушел на свою территорию как ни в чем не бывало. С тех пор, если кто-то и берет Оружия у Козамалотл, то подписывает соглашение на возвращение в клан детей с такими вот патологиями. Благо там процент их рождения меньше пяти.

— Новости просто оржавенные. — Я снова потер лоб. И передернул плечами. Мне было очень не по себе. От мысли, что уникальных Мастеров-детей просто калечили? Или от потревоженных воспоминаний о детях и их потомках? Не понимаю… но какое-то смутное беспокойство всё нарастало.

— Может, поднять лекарскую статистику? — задумчиво выдала идею Наталия.

— Зачем? — не понял нас один из членов совета. — Не лучше ли просто обратиться к потомкам уважаемого Кетцалькоатля? Остальные-то кланы наверняка уже поменяли вектора своим детям.

— Это само собой. Но, во-первых, станет понятно, сколько таких Мастеров вообще рождается. Во-вторых, мы узнаем, где, в каких кланах, кроме Козамалотл, эта генетическая мутация закрепилась в наследственных признаках. Ну и в-третьих, наконец, и это самое важное, предотвратим «лечение» детей, которые, может быть, именно сейчас являются тайным позором собственных родителей. Информация о том, что это особый навык, а не бракованная энергетика, — это же сведения высочайшего уровня приоритета!

И вот тут у меня по спине уже даже не мурашки побежали, а буквально огненные драконы со стальными когтями. Беспокойство?! Непонятно?! Да что ж я за дурак?! Я что, забыл, как на Оружии отражается дальний зов Мастера?! Мастера, попавшего в беду?! Ржа!!!

«Наталия, мне надо к Мастеру! Срочно!» — только и успел передать я, активируя телепорт и ориентируясь на едва ощутимую связь.

Прародитель, только бы успеть… что с ней произошло?! Похитили? Наркоторговцы?! Пытаются накачать наркотой?

Что это? Здание целителей?! Ее ранили и уже привели сюда? Но почему тогда интуиция взревела только сейчас? И с каждой секундой накаляется еще больше? А если… в свете новой информации… что, если ее родители тоже решили «исправить» бракованного ребенка?!

Когда отчаяние и надежда умирают одновременно, остается пустота. И как ни странно, в этой пустоте тебе почти хорошо. Точнее, это неправильное слово — тебе никак. Просто это «никак» ощущается избавлением от боли, когда вот только что тебя сносило самыми разными чувствами и буквально рвало на части. А потом вдруг перестало...

И ровное серое свечение небытия принесло покой, который уже ничто не может нарушить. И тебе спокойно, и вокруг спокойно, ничего больше не волнует, из памяти постепенно вымываются сами причины этого волнения. Ты равнодушно смотришь, как линяют прежде наполненные чувствами и красками картинки, и ни о чем не думаешь.

Пока тебя грубо не хватают за шиворот (где у ничто шиворот?! Как так вообще?), не трясут, как цвирка над съеденным кубом, и не тащат из спокойной серости чуть ли не за волосы.

— Просыпайся уже, маленькая розовая поганка, я прекрасно вижу, что всё с тобой в порядке.

— Да как вы смеете! Отпустите уже мою дочь!

Ой-ёй… а че вообще было? Не помню… и глаза еще толком не раскрываются, то ли слабость, то ли ресницы слиплись. Судя по голосам, кто-то ругается. Кто? Э… память? Ты где?

— Смею, еще как смею… Вставай, спящая пакость! Хватит и мне, и своим родителям нервы портить!

О, родители! Помню, были такие. Мама и папа. Или нет? А почему тогда я ощущаю троих? Кто третий?

— Ладно, вводим тяжелую артиллерию. — Где-то рядом зашуршал пакет, и безумно вкусно запахло шоколадом и выпечкой.

Глаза у меня так и не расклеились, зато рот открылся просто сам собой.

— Живая, — констатировал все тот же голос, и в меня впихнули что-то сладкое и невероятно вкусное. И знакомое-знакомое! Печенька… выпечка… магазин редких специй… шоколадные кругляшки на противне… Кекс!!!

Я подавилась вкусняшкой, но зато глаза растопырились сами собой, ноги сами подпрыгнули, руки обняли, и я повисла на своем динозавре, обхватив его всеми четырьмя конечностями за что попало и вцепившись так, что бульдозером не оторвать. И… заревела.

— Ну тише, тише. Всё позади. Хватит реветь, у тебя вон шоколад по лицу размазался. — Кекс гладил меня по голове, тяжело вздыхал, но не отстранялся.

— Плевать! — Я рыдала так самозабвенно, что по мне можно было размазать целую шоколадную фабрику, это бы ничему не помешало. — Ке-е-е-екс! Забери меня отсю-у-уда! Они... они меня чуть...