Сбежать от стального короля - Джейд Дэвлин

Практика с первокурсниками — это всегда помесь дурдома с детским садом и цирком. В аудитории я эту братию уже приучила строем ходить и сдавать работы вовремя, не бузить и слушать. А тут природа, запахи, деревья, веяние свободы. И мозги в перепляс. Каждый раз приходится всю группу укрощать, как диких мустангов.

И это несмотря на то, что не младенцы вроде, о том, что горы детям не игрушка, — знают. В теории. Ох, грехи наши тяжкие… В том, что детей бить нельзя, я убеждена твердо. Дети, они нормальные люди, понимают слова. А вот некоторым совершеннолетним, но контуженным гормонами жеребцам и кобылам хорошая розга по заднице ой как не помешала бы!

Ладно, дело привычное. Главное, умотать их за день так, чтобы сил на глупости не осталось. Студенты-практиканты, когда спят зубами к стенке палатки, — они такие лапочки, сердце радуется.

— Саранский, стоять! — гаркнула я, заметив, как Витька, главный заводила группы, живчик, беспрестанно фонтанирующий энергией и неспособный молча высидеть лекцию, опять поскакал вбок от тропы. По осыпи, засранец! А ведь предупреждала! Только переломов нам не хватало тут. Решил, что раз я ушла вперед и инструктирую дежурных, то его маневра не замечу.

— Фаина Аркадьевна, я по делу! — жизнерадостно-возмущенно вскинулся негодник, косясь на раскидистую ель в распадке.

— По делу ты отбегал пятнадцать минут назад. Тебе нездоровится, Витя? — участливым тоном садистки-санитарки с пятилитровой клизмой наперевес поинтересовалась я. — У тебя что-то не в порядке с пищеварением? Опять ягоды «только попробовал»? Лазовая, у тебя аптечка? Дай Саранскому активированного угля и два пакета смекты, будем принимать меры. И вечером ничего, кроме бульона. С ржаными сухариками.

Я, кстати, не шутила. Городские ребята, вполне разумные в условиях столицы Урала, оказавшись в дикой природе, поначалу реально шалели. И, как младенцы, тащили в рот все, что хоть отдаленно было похоже на съедобное. Пару лет назад я уже промывала желудок умнице, налопавшейся недозрелых дичков с дерева, и дежурила возле нее ночь, пока к нам МЧС добиралось. Пистон вставили всем и в первую очередь мне — я за студентов отвечаю.

— Фаина Аркадьевна! — белугой взвыл Саранский, оценив перспективу лечебной голодовки. — А че сразу пищеварение! Нормально у меня все с пищеварением, я просто это… отлить!

— То есть мочевой застудил? — я прищурилась, уже четко уяснив, что Витька придуривается и за елку ему надо было исключительно ради любопытства и молодецкой лихости. — Ну, не переживай, антибиотики у нас с собой, вечером на ведре с горячими камнями посидишь, и как рукой снимет. Или все серьезно? При мочеиспускании резь? Струя прерывистая? Или, не дай бог, с кровью? Тогда прерываем практику и срочно возвращаемся.

— Ничего я не застудил, — красный как рак и страшно недовольный Витька вернулся на тропу. — Мнительная вы, Фаина Аркадьевна, жуть.

— Я не мнительная, я предусмотрительная и проницательная. На лету могу тебе диагноз поставить. Конкретно сейчас я точно знаю, что в твоем организме образовался избыток энергии, который кристаллизовался в мягком месте в виде острого металлического предмета повышенной температуры и с поступательным вращением. Попросту говоря, шило в заднице у тебя, Виктор. Но это лечится. Возьми у Лазовой рюкзак, понеси немного, двойная польза будет. И шило остынет, и джентльменом побудешь.

Следующие четыре часа группа из десяти студентов и одного преподавателя без происшествий топала по сто раз хоженой тропе к намеченной стоянке у Каргалинской пещеры. Поход всего четырехдневный, и половина пути уже пройдена. Даже первый натиск природы на неокрепшие городские мозги почти миновал.

Только вот Саранский подозрительно притих. Ни шуточек, ни попыток дразнить девчонок. Топает с двумя рюкзаками между мной и Лазовой и помалкивает. Думает о чем-то. Подозрительное дело… Виктор Саранский — и молча думает о чем-то четыре часа подряд?!

Я уже всерьез начинаю беспокоиться: то ли у меня реально ребенок заболел, то ли пакость задумал настолько грандиозную, что никому мало не покажется.

Ну точно. И глаза у него блестят тоже подозрительно. Когда думает, что я не вижу, смотрит со смесью азарта и любопытства. Ага, вот и Воробьев на привале подтянулся рядом с другом посидеть, пошушукаться, и Кондратьева не отстала. Интересно, что дуралеи задумали? Ох уж эти детки…

Одно успокаивает. Витька, конечно, шалопай и шилопоп, но его шутки никогда не были злыми или жестокими. Он всегда знал меру. А сейчас просто разобиделся — как же, его перед девчатами то ли засранцем, то ли еще кем похуже злая Змеина Аркадьевна чуть не выставила.

Стратегию наступления выстраивают, не иначе. Собираются задавить интеллектом и остроумием? Есть у нас со студентами обычай — устраивать вечером у костра свободный брифинг без оглядки на возраст и звание. Ну посмотрим, ребенок, посмотрим, у кого язычок острее. Я тоже умею в троллинг с подстёбом, если что.

Змеина Аркадьевна — это вам не жук чихнул, заслужить такое прозвище у студентов, причем чтобы оно звучало с легкой восхищенной опаской и уважением, — это постараться пришлось.

Но, как ни странно, вечером эта компашка тоже помалкивала и дисциплинированно разошлась по палаткам, как только я скомандовала отбой. Я еще полежала, подождала какое-то время, вдруг затеяли куда вылезти? Но нет, ребята затихли быстро. Все же я хорошо умотала их за день. И пока лагерь обустраивали — тоже.

Я еще раз прислушалась к звучащей над лесом ночной тишине и спокойно уснула. А утром у нас была намечена лекция в первом зале Каргалинки и сбор образцов по осадочным породам.

— Зме… Фаина Аркадьевна! — налетел на меня Виктор, когда лекция уже была закончена и ребята разбрелись по первому залу, изученному до последнего сталагмита, делать зарисовки и диаграммы. — Фаина Аркадьевна, там та-акое!

— Какое, Саранский? — немного утомленно вздохнула я. Начинается.

— Вам обязательно надо самой глянуть, Фаина Аркадьевна, — Витька невинно хлопнул длиннющими ресницами, которым любая девушка позавидует лютой завистью. Густые, длинные, ветер почище веера поднимают.

И ведь не отцепится, пока своего не добьётся. Подыграть нетрудно, пусть уже пар выпустит и идет дальше меловой период изучает. Но и вестись на его розыгрыш просто так — это неспортивно.

— Я, конечно, посмотрю, Саранский. Тем более что вы с Воробьевым залезли в боковой проход, как я понимаю, тогда как я четко и ясно сказала: из центрального зала ни ногой. Но предупреждаю сразу: ваша находка дорого вам обойдется, даже если вы нашли посреди тысячу раз исхоженной осыпи внезапно выкопавшиеся сами собой кости тираннозавра. С вас, Саранский, сорок страниц оригинального, — последнее слово я выделила голосом, — доклада об образовании карстовых пещер. И столько же с Воробьева. Устраивает цена?