– Хорошо, господин, – легко согласился отшельник. – Только сначала поднимитесь наверх и посмотрите…

Николас вернул мешок себе за спину, хмуро скользнул взглядом по всем присутствующим. Затем скомандовал:

– Янас! Иди сюда!

Янас повиновался с готовностью, он что угодно бы сделал, лишь бы загладить свою вину. Вслед за колдуном он выбежал из землянки. Когда они взошли на вершину косогора, их нагнал отец Матей.

– Боже… – простонал проповедник.

Кольцо оцепления, расширяясь, таяло в лесной зелени. Вот взметнулась стая птиц на западе, шагах в двухстах. Вот еще стая – на востоке, в трехстах шагах. На севере и юге – все дальше и дальше уходили Братья.

– Они… отступают! – изумился отец Матей.

– Да, – задумчиво ответил Николас.

– Бежим, господин императорский посланник?!

– Нет. Пойдем обратно.

Отшельник встретил их так, будто был уверен, что они вернутся.

– Видели? – спокойно осведомился он.

– Люди Братства отходят, – сообщил Топорик и посмотрел на Николаса.

Господи, он все-таки рад, по-настоящему рад, что колдун нашел его. Теперь не так страшно. Вернее – совсем не страшно.

– Ты говорил, что-то произойдет, когда спустится ночь? – напомнил отшельнику Николас. – Говорил, но не закончил. Эти люди вернутся?

– Вернутся. Но не люди. Вы давно в Лакнии, господин? Неужели вы еще ничего не поняли?.. Баска уже вторые сутки укрывается в моем жилище. Его, конечно, ищут. Но вчера еще в лесу не было такого переполоха. И теперь сдается мне, они ищут не его, господин… – Отшельник выжидающе замолчал.

– Они ищут меня, – согласился Николас.

Топорик и отец Матей переглянулись.

– Так что будет ночью?

– Мы будем молиться, господин, – сказал старик. – Все вместе. Среди вас, кажется, есть священник? Это так?

– Воистину… – пробормотал побелевший Матей.

– Очень хорошо… Уповаю на Господа, – нараспев проговорил отшельник. – Быть может, он явит милость и поможет нам пережить эту ночь. Тогда с рассветом вы попытаетесь выбраться из леса. Я укажу вам дорогу. Идти долго, не менее двадцати часов, но до сумерек вы успеете.

– Не пугайте нас, святой отец! – захныкал Матей. – Я и так, прости господи, готов напустить в штаны. Вы скажите толком – что происходит?

– Баска! – опять позвал старик. – Теперь говори ты. А я приготовлю что-нибудь поесть. Нам нужны силы для предстоящей ночи. И еще мы должны успеть приготовиться…

– Потемье… Ундины, саламандры, Всадники… Черный Козел… Говорю вам, я не понимаю, что здесь происходит! – поглаживая обмотанные тряпками ноги, сказал Баска. – Я сам родом из Утенгофа, я простой табунщик… Моя бабка была цыганкой. Церковники сожгли сначала мою мать: сказали, что она наводит порчу на невинных. Потом отца – за то, что не донес на нее, на ведьму. Потом двух сестер: говорили, что они унаследовали грязную колдовскую силу от своих цыганских предков. А я бежал в Бейн, к Пелипу, в Братство Красной Свободы. А куда мне еще бежать? Он один, Пелип, не боялся ни церковников, ни самого Императора. Он говорил о свободе! Таких, как я, было много! Мы верили Пелипу, мы дрались за свободную жизнь для наших детей. А потом, когда мы уже отошли в Лакнию, все стало меняться. Мы больше не сражались…

Топорик стискивал руки, чтобы подавить дрожь. Он прижимался к отцу Матею, а тот обнимал свой бурдюк.

– Сколько в лесу Братьев? – спросил Николас.

Они сидели вокруг костра, возле землянки, в пределах окружного рва, наполненного солью. Лес молчал. Отшельник ивовой веткой помешивал в большом котелке похлебку, в которую путники свалили большую часть своих припасов. Похлебка уже закипала.

– Всего две сотни, – ответил Баска, – но очень скоро здесь будет все войско – около тысячи воинов.

– Только тысяча?

– Д-да… Нас немного осталось… Эти две сотни выслали авангардом, налегке. Пелип со всем войском должен был двинуться следом спустя два дня. Значит, завтра он будет здесь.

– Откуда вы идете?

– Звездная крепость… Это далеко отсюда, за лесами, Длинным болотом, за озерами, которые круглый год затянуты льдом. Крепость стоит на скальной гряде, там, господин, почти никогда не бывает светло. Вечный серый сумрак… И страшный холод. И еще – ветер. Солнце покажется на минуту в полдень и снова ныряет в туман.

– Эти озера называются Поднебесными, – сказал Николас. – А скальная гряда, о которой ты говоришь, очевидно, Поющие скалы. Прямо за ними начинаются Ледяные пустоши.

– Да, господин! Поднебесные озера! Лед в них такой чистый, как зеркало. Когда появляется солнце, лед словно вспыхивает голубым морозным светом. Я смотрел на озера со скал, и мне было жутко. Будто наша земля – многоглазый великан, безмолвно и тоскливо глядящий в небо. А скалы действительно поют: ветер воет в сквозных пещерах и глубоких ущельях – постоянно, не смолкая ни на мгновение. Вы были в тех местах, господин?

– Да. Но что-то не припомню никакой крепости. Зачем там крепость? Для защиты от кого? В Поющих скалах нет ничего живого. Постой… Там был храм, стены которого образовывали пятиугольную звезду. Огромное строение. Пять углов… Плохое место – по поверьям северян. Не это ли твоя Звездная крепость?

– Да, должно быть… Она пустует уже много сотен лет. Никто не знает, когда ее построили… и зачем. И почему Пелип остановился именно там – тоже никто не понимает.

На ночь нас всегда запирали в подземных кельях, а на учения выводили на крытый двор. Мы жили как в тюрьме. Счастливчиками считались те, кому позволялось уходить на охоту за пределы крепости… Да, и еще… Довольно часто Пелип вызывал к себе двоих или троих из нас… Эти люди никогда не возвращались.

– Пятиугольник, – проговорил Николас, посмотрев на Матея. – Что в твоих сказках говорится о пятиугольнике?

– Я тоже об этом подумал, – вздохнул священник. – Маги и колдуны использовали замкнутые пятиугольники для вызова демонов. Считается, что нечистый дух, перемещаясь в наш мир, впадает в ярость и стремится уничтожить заклинателя, но не в силах вырваться из пятиугольника до тех пор, пока сам заклинатель, покорив его, не разрешит выйти. Жертвоприношение – вот что открывает путь демонам. По крайней мере, об этом говорят старинные легенды и предания…

Баска втянул голову в плечи и шмыгнул носом.

– Это все так, но между нашими предположениями и реальным миром существует определенная разница, – добавил Матей. – В этом все дело.

Он не сводил глаз с Николаса, точно ждал, что тот ему все объяснит. Николас пожал плечами.

– Рана не беспокоит? – спросил он.