— Думаю, мне не стоит пытаться прятаться.

— Зря лишь потеряешь время! Если хочешь выйти сухим изводы, сам позвони в полицию, да побыстрей! Спроси лейтенанта Рурке из уголовки!Он мужик справедливый, ты с ним ничем не рискуешь.

Телохранитель поднялся, бросил последний взгляд на Свенсонаи кивнул головой в знак согласия. Потом достал из кармана мою пушку и протянулмне.

— Только не говорите, Престон, что я у вас отобралпистолет, ладно?

— Ладно.

Я взял пистолет, вытащил обойму, сунул ее в карман. Потомположил пушку на место в кобуру под мышкой.

— Зачем вы это сделали? — удивился телохранитель.

— Отпала необходимость. Я заряжаю его лишь тогда, когдаожидается перестрелка.

— А вы, оказывается, хитрец! — усмехнулся телохранитель. —Хорошо, иду звонить.

Он вышел из комнаты. Я же быстро подошел к стулу, на которомлежали деньги. В пачке оказалось тысяча восемьсот долларов в купюрах попятьдесят и сто. Деньги принадлежали Свенсону. Но Свенсон был мертв. И у негоне имелось ни жены, ни детей. У меня тоже, но я был жив. Поэтому сунул деньги вкарман и закурил сигарету. В этом чувствовалась жизненная необходимость.

До встречи с Рурке оставались считанные минуты.

Когда я вышел из здания центрального управления полиции исошел по выщербленным ступеням вниз на мостовую, была уже половина десятого. Судовольствием вдохнул чистый вечерний воздух. Приятно было оказаться внезадымленного кабинета второго этажа, где мне пришлось пропотеть около двух споловиной часов. Впрочем, исходя из сложившихся обстоятельств, Рурке неочень-то тиранил меня. Когда мы с ним расстались, он уже вполне походил нанормального человека. Сделались опять добрыми приятелями или что-то около того.С его точки зрения денек выдался на редкость удачным. За двадцать четыре часаоказалось зарегистрировано четыре убийства, из них одно в состоянии законнойобороны. Трое убийц оказались мертвы, а четвертый, признанный невиновным, покасидел за решеткой. Что же касается меня, то я твердо стоял на своем: я тут нипри чем, оказался на месте убийства Свенсона и Смайноффа по чистой случайности.По просьбе миссис Уайтон занимался расследованием, которое не имеет никакогоотношения ко всем этим убийствам, и вдруг, сам того не ожидая, оказался вцентре событий. Хартли прикончил Хадсона, это я, впрочем, узнал лишь от самогоСвенсона. Видимо, что-то не поделили. Так как Хартли уже не в состояниичто-либо пояснить по данному поводу, вся эта история наверняка останется никомуне известной. Впрочем, причина никого не интересовала, она не имела значения.Подпольный бизнес на телефонных жрицах любви оказался прикрыт. Для полиции этобыл сущий подарок, ей оставалось лишь сказать спасибо потрясенной публике изадернуть занавес. Что же касается некоторых оставшихся неясными деталей, тотем хуже для них.

Рурке не старался причинить мне лишние неприятности, и я этознал. Его заботило лишь одно: со спокойной совестью сдать все дела по убийствамв архив. И не только эти дела. Вечером, прежде чем отправиться домой, онпостарается списать на погибших немало нераскрытых преступлений! Но это егозаботы. Мне же оставалось лишь найти ответы на несколько второстепенныхвопросов.

На углу соседней улицы имелась стоянка такси. Сев в машину,я назвал шоферу адрес. Мой личный автомобиль все еще стоял у обочины тротуаравозле «Круглого бара», поскольку полицейские доставили меня от «Круглого бара»в управление за казенный счет. В такси я уселся на заднее сиденье, вытащил своюпушку из кобуры и, достав из кармана обойму, вставил ее в пистолет. Затем передернулствол, послав патрон в патронник. Раздался сухой металлический щелчок, и яуслышал вскрик: шофер ошалело смотрел на меня в зеркало заднего обзора.

— Не пугайтесь, старина, — успокоил я его. —Имею разрешение на ношение оружия.

Для большей убедительности убрал пистолет в кобуру. Шоферпришел в себя, и машина перестала вилять из стороны в сторону. Тем не менее всюдорогу водитель продолжал держать меня в поле зрения. На лице его явнообозначилось облегчение, когда я расстался с ним, предварительно рассчитавшисьпо счетчику. Не задерживаясь в холле, я поднялся наверх и позвонил.

Дверь открыла Изабелла. На ней по-прежнему были краснаяблузка и черные колготки. Она встретила меня с какой-то странной усмешкой.

— Скажи, пожалуйста. Наш знаменитый сыщик. Входите,сеньор, прошу вас.

Войдя в комнату, я вначале подумал, что девушка принималагостей. На круглом столе стояла початая бутылка джина, рядом — два бокала. Наковре валялся пакетик из-под жареного картофеля. Электрофон извергал потокджазовой музыки. Изабелла положила руки на бедра и, напевая, приняласькружиться по комнате. Судя по всему, она была одна.

— У вас что, какой-нибудь праздник сегодня? —поинтересовался я.

Изабелла Не ответила, я убавил громкость электрофона иповторил свой вопрос. Улыбнувшись, девушка кивнула в знак согласия.

— Выпьете стаканчик, мистер Престон?

Она взяла бутылку джина, намереваясь налить мне.

— Нет, спасибо. Никогда не пью этой отравы. Изабеллаподошла ко мне и погладила рукой отвороты пиджака.

— Мой прекрасный детектив, — прошепталаона. — Разве можно сказать «нет» такому мужчине, как вы, сеньор?

Изабелла явно была уже под хмельком, алкоголь воспламенил ееглаза и тело. Как женщина она вполне могла сойти за маленькое сокровище, и,будь у меня иные намерения, подобное знакомство было бы оценено по достоинству.

Взяв один из бокалов с джином, я сунул его ей в руку.

— А где ваш приятель? — спросил я. Изабелла как-тостранно улыбнулась.

— Зачем вы сюда пришли, сеньор?

— Хотел рассказать, что приключилось сегодня вечером свашим другом Гарри Свенсоном.

— Пхе! — ответила Изабелла, презрительноусмехаясь. — Мне это известно. Радио сообщило. Бедный Гарри! Она хриплозасмеялась, закинув назад голову.

— Я провел весь вечер в полицейском управлении, —продолжал я. — Они там задали мне кучу серьезных вопросов, Изабелла. Но выможете быть спокойны, дорогуша! Я не стал им говорить, что именно вы убилиСвенсона и Смайноффа.

Лицо девушки на мгновенье потемнело.

— Я? Нет, сеньор! По радио сообщили все подробности.

Впрочем, я не выходила из этой комнаты после нашей последнейвстречи с вами.

Я хмыкнул и уселся в кресло. Изабелла наблюдала за мной.

— Мне прекрасно известно, мой ангел, что вы не покидалипорога этой комнаты. Я был у Свенсона, когда все произошло. Готов поклясться:вас при этом не было. И тем не менее его убили именно вы. Равно как иСмайноффа.