Гранд Маман всегда спокойно относилась ко всем старческим изменениям.

– Главное, чтобы артрита не было.

– И геморроя.

– Ну ладно, раз мы заговорили на медицинские темы, то я скажу тебе, что надо делать дальше.

– Ба, я не хочу к психотерапевту.

– Ты, детонька, в полном порядке.

Гранд Маман величаво прошлась по комнате.

– Тем более что любовь – лучшее лекарство на свете.

Гранд Маман вздохнула, тяжко припоминая то ли блистательную молодость, то ли почившего два года назад мужа.

– Ба, а может, закроем эту идиотскую медицинскую тему?

– Ни в коем случае, дорогуша.

Гранд Маман переборола склероз.

– Я веду речь о твоем спасителе.

– Хочешь оплатить его пребывание в больнице?

– Само собой.

– Я тебя обожаю, Ба.

– Но-но, не подлизывайся.

– Я чуть-чуть.

– Лучше давай-ка усни, и желательно до утра.

– Постараюсь.

– А если тебе приснится сегодняшняя убийственная гадость, выпей еще вина.

– Договорились.

– Желательно, чтобы ты выспалась основательно.

– Но мне сказали, что к следователю я могу пока не торопиться.

– Зато надо торопиться в палату к русскому герою.

– Ох, Ба, я хочу этого, но жутко боюсь.

– Деточка, поверь моему опыту, теперь вы с ним навсегда связаны единой нитью.

– Все равно боюсь.

– Ничего, дорогуша, справишься.

– Может, Тину взять, Тину Маквелл?

– Подруги в этом деле только мешают.

– Логично.

– И не забудь, Королева роз, преподнести ему букет своей Безымянной Красавицы.

– Непременно…

Поутру на фитотроне, в отсеке, где при оптимальных давлении, температуре и влажности произрастала белая роза, шедевр ускоренной селекции, в отсеке, где на пульте дежурили юные ассистенты со второго курса, появилось ученое привидение.

На аспирантском призраке вместо дорогущего платья голубого цвета была скромная блузка и дешевая юбка.

Привидение нагло принялось срезать уникальные цветы.

Ассистенты, утратив интерес к портативной игровой консоли, занимавшей их всю ночь, застегнули халаты и кинулись спасать розы от мистического вторжения.

– Хай, мальчики, – беспечно сказало привидение из-за букета. – Как дела?

– А нам, нам…

– Сказали, что…

– В библиотеке…

– Застрелили…

– И мы подумали…

– Это явился фантом…

Глория Дюбуа разрядила напряженную обстановку остроумной репликой:

– Чтобы дать руководящие указания!

Ассистенты натянуто заулыбались, все еще не веря в реальность происходящего.

– Мне еще рановато, мальчики, переходить в инфернальный режим существования.

Ассистенты молча согласились с обретшей плоть руководительницей.

Возникла траурная пауза.

Глория Дюбуа положила секатор в отделение для инструментов.

– Кто-нибудь может добросить меня до больницы?

– К сожалению, я на велосипеде.

– Зато я на четырех колесах.

– Тогда вперед, и желательно без свидетелей. А то потом такие слухи пойдут по кампусу…

Сметливому ассистенту и аспирантке удалось пробраться к машине практически незамеченными.

– Только, пожалуйста, не мимо библиотеки.

– Легко!

Устроившись на заднем сиденье, Глория Дюбуа замаскировалась букетом.

Аспирантка, после того как ассистенты приняли ее за привидение, ясно поняла, что предстоящий денек будет самым ужасным днем в ее жизни, гораздо ужаснее, чем вчерашняя трагедия.

Если первокурсница, ставшая убийцей, произвела семь выстрелов, то сегодня этих выстрелов будет немерено.

С телевизионных экранов.

С радиоэфира.

С газетных полос.

С интернетных страниц.

С уст фальшивых очевидцев и липовых свидетелей.

И замелькают фотографии погибших.

А также студентки, промазавшей только раз.

И незадачливого дяди, охранника Национального парка роз.

И Тины Маквелл как главной свидетельницы, первой оказавшейся на месте преступления.

И, конечно, пресса не обойдет стороной оставшихся в живых.

Теперь в историю Луизианского университета Глория Дюбуа впишется не как выдающийся генетик, а всего лишь как уцелевшая жертва утренней бойни, кровавой читальни, академической резни, студенческого разгула, библиотечного ада.

А может, репортеры и корреспонденты обзовут эту жуткую сенсацию как-нибудь более хлестко?

Но тут на обочине мелькнул указатель поворота к больнице.

И аспирантка, ненавидящая в данный момент все средства массовой информации вместе взятые, переключилась на сугубо личные проблемы.

Впереди была встреча с мужчиной, который окончательно и бесповоротно доказал, что он достоин женщины из рода Дюбуа.

Звонок из Парижа застал Глорию Дюбуа на крыльце больницы.

Аспирантка твердо решила добиться разрешения на свидание, но еще не успела добраться до главного врача.

– Как чувствует себя ваш медведь?

– А как поживает ваш Тюльпанчик?

Мать и дочь в унисон рассмеялись.

– Про русского, Ма, я еще не узнала, а вот твой голландец, кажется, чувствует себя прекрасно.

– Да, Гло. Только что притаранил очередной букет.

– Розы? Тюльпаны?

– Нет. Любимые цветы Наполеона.

– Понятно. А я хочу презентовать медведю букет Безымянной Красавицы.

– И это правильно, бэби.

– Голландец, конечно, пригласил тебя посетить очередную достопримечательность Парижа?

– Разумеется.

– Значит, ты, Ма, в данный момент выбираешь очередной наряд?

– Нет, бэби. С этим покончено.

– Почему?

– Считаю дальнейшие эксперименты с переодеванием бессмысленными. Как только я не извращалась! И попугайничала, и наводила классическую строгость, а толку… Председатель до сих пор не соизволил признаться мне в любви. Так что теперь никакой разницы, что надевать – мини-юбку, брючный костюм или старомодное сафари.