– Не запретят.

Русский пациент убрал нежные и одновременно крепкие пальцы с запястья млеющей аспирантки.

– О Королева, приношу глубочайшее извинение, что до сих пор не представился.

Библиотечный герой, опираясь на здоровую руку, принял удобную для разговоров позу.

Правая рука покоилась в лангетке на мужественной груди, едва не пробитой навылет коварной пулей.

Глория представила, какого же убийственного размера должно было получиться выходное отверстие.

И снова беспомощно закрыла глаза.

– Эй, Королева, только не теряй сознание.

– Минуточку.

– Я сейчас вызову сестру.

– Не надо… пожалуйста.

Глория Дюбуа сделала пять диафрагмальных вдохов – и на этот раз глубокое дыхание быстро помогло.

– Я почти в порядке.

Аспирантка повторила упражнение.

– Так я жду…

– Чего? – непонимающе взглянул на нее забинтованный герой.

– Рыцарского титула, перечисления регалий и список всех свершенных подвигов.

– Ну, Королева, если ты шутишь, значит, можно не беспокоиться.

– Отголоски стресса.

– Ничего, главное, мы с тобой живые и почти невредимые.

– Почти…

Глория Дюбуа все больше и больше убеждалась, что Гранд Маман оказалась трижды права, настояв на этом посещении.

Но неужели надо было непременно случиться вчерашней трагедии, чтобы смог завязаться этот легкий, непринужденный диалог людей, которых свела судьба?

– Королева, ты где?

– Вспоминаю, как ты спас меня.

– Давай не будем об этом.

– Не будем. Ты сказал все, что надо, своим поступком.

– Ну пожалуйста, Королева.

Русский пациент лукаво улыбнулся.

– А то вызову медперсонал!

– Я бы попила чего-нибудь кисленького.

– Бери в холодильнике сколько хочешь. Твоя бабушка, в отличие от внучки, не тратила время на лишние слова, а обеспечила меня на месяц вперед и питьем, и деликатесами, и даже вареньем из розовых лепестков.

– Да, Гранд Маман любому даст фору.

– Кстати, давай вместе выпьем гранатового сока – за нас, уцелевших всем смертям назло!

Сок оказался в меру крепким, в меру сладким и в меру холодным.

– Твоя бабушка сказала, что при потере крови надо нажимать именно на гранатовый сок.

– Да, Гранд Маман разбирается не только в розах и мужчинах.

– Потрясающая старушенция, вроде моей сибирской бабки.

– Ты что, из той самой Сибири?

– Наполовину. Мать с Байкала, отец с Дона – того самого, который тихий!

– Как интересно.

– Так что пред вами, Королева, сам Георгий Орлов, смесь потомственного казака с коренным сибиряком.

– Точно, медведь…

– Не медведь а филолог, закончивший ни много, ни мало, а славный Московский университет, который в мире котируется не ниже Гарварда.

– А я – Глория Дюбуа.

– Королева, извини, но я уже в курсе и про Варфоломеевскую ночь, и про скитания от Больших озер до Миссисипи, про Анфан Террибля – розу и человека, про твои генетические достижения и даже про выставку в Париже.

Аспирантке, приготовившейся к чтению длинной и познавательной лекции на селекционно-историческую тематику, стало немного обидно, что русский собеседник не захотел выслушать даже вступительную часть.

Заметив, что гостья насупилась, Георгий Орлов поднял настроение и себе, и излишне мнительной американке:

– Так, Королева! Думаю, обмен верительными грамотами закончен и можно приступать к главному.

– К чему-к чему?

Глория Дюбуа вдруг представила, как сейчас ей предложат немедленно раздеться и залезть под одеяло.

Да, если бы такая команда последовала, то вряд ли у ослабевшей аспирантки хватило бы сил на возражение.

Но, похоже, Георгий Орлов понимал ситуацию не хуже и не стал пользоваться слабостью той, которую так отважно и удачно спас.

– Знаешь, Королева, мне кажется, что ты пришла сюда с каким-то добрым намерением?

– Да, да, да.

В коротких и тихих словах звучали и благодарность за вчерашнее, и признательность за сегодняшнее.

– Я хочу обессмертить твое имя.

Глория Дюбуа, как еще неопытный лектор, сделала многозначительную паузу – но не там, где требовалось.

Георгий Орлов опередил аспирантку, кивнув на букет великолепных белых роз.

– Хочешь Безымянной Красавице дать мою фамилию?

– Да, да, да.

Теперь в голосе щедрой американки звучали торжественность и гордость.

– Королева, но мне кажется, мужское имя розе не подобает.

– Ты не прав…

– Джорджи, – добавил русский пациент. – Ты не прав, Джорджи!

Раненый и гостья приложились к гранатовому соку, чтобы продолжить эту беседу, с каким-то еще скрытым для них, особым смыслом.

Но Глория поняла одно: теперь Георгий Орлов будет слушать, слушать и слушать.

– Да, с названиями роз в мире давно царит форменное безумие.

– О, как филологу мне это будет весьма интересно.

– Американцы называют сорта с голливудской щедростью – сплошная нежность и сентиментальность.

– Нация, которая любит всплакнуть, но только в кино или, по крайней мере, у телевизора.

Глория не стала защищать сограждан, все больше обожающих калечных собак, недоразвитых детей и бездомных кошек.

– Французы легкомысленно награждают цветы уменьшительными и ласкательными прозвищами девушек легкого поведения.

– Галлы в своем репертуаре.

– А вот в Голландии селекционеры вдохновляются известными живописцами – от Ван Эйка, расписавшего Гентский алтарь, до Ван Гога, отрезавшего собственное ухо бритвой.

– А чем им больше гордиться? Тотальным футболом?

– Немцы отдали дань великим ученым из различных областей знания.

– Педантами были, педантами остались.

– Кстати, в прошлом году один селекционер мирового уровня из Австралии объявил в Интернете аукцион по продаже будущего имени своего нового сорта.

– И какую сумму отхватил предприимчивый субъект?

– Семейная пара из Испании не пожалела четверть миллиона евро и присвоила темно-бордовому цветку с повышенной махровостью имя своей дочери, погибшей в авиационной катастрофе.