Штурман вдруг вспомнил.

— Николаич, я тут тебе подборочку сделал.

— По оружию? — встрепенулся Макогонов.

— Лучше. — Штурман весь светился. Макогонов подумал, что тоже, наверное, светился бы, если б завтра ему было ехать домой. Штурман достал из папки документ.

— Это подборка статей «Новой газеты» за июль — август месяц. Это, кстати, по профилю Метки. — И Штурман стал читать: — Первая выдержка из статьи от восемнадцатого июля сего года. Называется «Превращенные в пыль?» Автор Анна Политковская. «Скоро год, как мы ведем рубрику о тысячах граждан Российской Федерации, однажды оказавшихся на пути федеральных военнослужащих в Чечне, и с тех пор бесследно пропавших… Дело в принципе: действуют ли нормы российского права в Чечне?.. То что в государстве есть эта наглая черная дыра, где закон отменен, рано или поздно кончится для государства очень плохо — крахом. Потому что не может Россия совладать с группой откровенно плюющих на закон военнослужащих, не только не возвращающих тех, кого они похитили, но и упорно продолжающих заниматься в Чечне тем же самым».

Макогонов непонимающим взглядом обводил присутствующих в комнате. Штейн таким видел Макогонова только однажды, когда в того стреляли почти в упор с двух автоматов. Тогда Макогонов успел сгруппироваться и двумя очередями уложил обоих боевиков.

— Это чего за хрень, а?!

Штурман улыбался.

— Ты дослушай, дослушай. Дальше веселее. Итак. Статья от двадцать девятого июля сего же года. Автор тот же. Название: «Поточное производство врагов». «Спи спокойно, товарищ Берия. Твое дело — в надежных руках… Стена глухая, как старый крот. Мощная как броневик, — оборону держит отлично. От тех, кто настаивает, желая знать, куда делась армия граждан Чечни, однажды на узкой дорожке встретившись с представителями федеральных сил в зоне “антитеррористической операции”… Потому что за той стеной уже тысячи исчезнувших и продолжающих исчезать людей. Несмотря на правовую благодать вокруг стены, где вроде бы все признаки функционирующего организма, выдающего себя за государство. Президент с речами о диктатуре закона…»

Макогонов не выдержал:

— Про то, что в сортире мочить?

— Дослушай, Николаич. Е-мое, не перебивай! «…правоохранительные структуры, топчущиеся вокруг конституции… Какие сейчас времена? Не Берия ли это шмыгает на черном лимузине туда-сюда по стране? За тонированными стеклами не видно…» И последнее, на мой взгляд, очень смелое мнение автора на проблему. Статья от двадцать шестого августа опять же сего года. Название авторское: «“Эскадроны смерти” в Чечне — это спецназ ГРУ?» «“Газелисты” — это один из спецотрядов ГРУ, коммандос Главного разведывательного управления (военной разведки), тайно действующие на территории Чечни все время второй войны. Им позволено многое. Собственно, им позволено все. Но они, как правило, никого не арестовывают — в юридическом смысле. Они просто уничтожают, кого считают нужным или если кого сами подозревают в ваххабизме, бандитизме, терроризме и всех несимпатичных “измах”. У них есть правило — уничтожать, не оставляя следов. Они — высококвалифицированные киллеры по собственному усмотрению, но на бюджетном финансировании. Над ними, по сути, только один бог — Верховный главнокомандующий. Наверху их принято считать лучшими “санитарами леса…”»

Макогонов не выдержал — перебил. Но уже была на его лице такая ухмылка, что даже Штурману стало как-то не по себе:

— Красиво сказано. А командующий читал?

— Читал. Все читали. Это же, пожалуйста, в ларьке можно купить на любом вокзале.

— Значит, читали…

— Дальше… «Естественно, при таких “благоприятных условиях работы” ГРУшники в Чечне давно выродились в форменных бандитов. Они вершат самосуд и исполняют самые грязные поручения высшего командования. Ну а командование платит им молчанием и “крышей”. ГРУшники — авторы множества провокаций, совершенных на территории Чечни. Правда, они такие там не одни, Чечня набита заплечных дел мастерами».

— Какими?

— За-плеч-ны-ми, — Штурман раскраснелся то ли от выпитого, то ли жарко было в комнате. — Тут еще про страховые компании: «Что такое РОСНО? (Не путать с известной страховой компанией.) В Чечне — свое РОСНО, и оно никого не страхует. Это так называемый Региональный отдел специальных назначений. Существуют при ФСБ, и при главных управлениях, и при районных. Спроси начальника ФСБ по Чечне: “Что такое РОСНО?”, он ответит, не колеблясь: “Не знаю”.

— Что так и ответил?

— Николаич, серьезней, серьезней к теме. О наболевшем ведь пишет автор.

— Вот козел.

— Автор женщина.

— Извиниться?

— «Действительно, РОСНОвцы — внешне люди незаметные. Обычно они официально оформлены при ФСБ электриками, монтерами, грузчиками — не придерешься. Среди них много людей с так называемой “кавказской внешностью”, чеченцы в том числе. РОСНОвцы обычно уходят с базы (одна из них, где республиканское чеченское управление ФСБ) ночью, возвращаются утром. Тихие, мобильные и незаметные. Тоже — киллеры под крышей государства. Один из “эскадронов смерти”, действующих в зоне “антитеррористической операции”».

Штурман дочитал и убрал документ в папку.

— Документ интересный, — сказал Штурман, — в первую очередь для анализа того, откуда человек, автор сотворивший это, черпал сведения. Я понимаю, Николаич, что тебя переполняют эмоции. Прости, что, может, не вовремя я заострил твое внимание, но поступили новые вводные. Вот мой сменщик в курсе нововведений, а я как бы свою роль доработал по полной.

Макогонов не торопился. Его конечно же переполняли разные чувства, но теперь, когда Штурман закончил читать и убрал свои бумаги, можно было спокойно проанализировать услышанное и сделать выводы.

— Я думаю так, — начал Макогонов. — Во-первых, человек, писавший этот бред, ничего абсолютно не смыслит в том, о чем пишет. Спецназ ГРУ, как мне известно и как прописано во всех служебных руководствах, применяется исключительно для спецмероприятий в горах и лесах. Правильное название этих подразделений разведывательно-диверсионные группы. Их задача проводить операции в глубоком тылу противника против его военных формирований. И это принципиально. Кто может знать о работе диверсанта, кто может в лицо знать самого диверсанта? Или диверсант, вернувшись с операции, станет рассказывать о проделанной работе? Бред! Тогда, извините, это не диверсант, а придурок и предатель! Во-вторых, подбор сведений поверхностный, собранный или по слухам, или по данным иностранных разведок. Или же журналист используется вслепую. Журналист на войне — объект стратегический. Жаль, что этому не обучают в наших военных академиях. По всей видимости, сведения в эту газетенку поступают отсюда, из Чечни, значит, есть те, кто поставляют информацию этой «Новой газете». Еще факт очевидный: операция не «антитеррористическая», а «контртеррористическая». Ошибка? Я думаю, что просто написано не подумавши. Термин не наш — оттуда пришло. Думаю, что это явная измена. Получается, что долларами, которыми западные спецслужбы оплачивают работу боевиков, оплачивается и работа этих писак? Как там зовут автора?

— Анна Политковская, — сказал Штурман. — Слышал?

— Да срать я на нее хотел. Сука. Она пишет, что идет война. Как известно,