— Я тоже, — Наташа спокойно подвинула ко мне листы с напечатанными заданиями, и первое чувство облегчения сменилось на недоумение, ведь на нём не были проставлены ответы. — Я предупредила Ритку с утра, что подойдём на перемене. Уверена, она успеет всё решить.

— Но… ладно, — неуверенно пробормотала я, скептически поглядывая на сплошь усыпанные мелкими буквами страницы. Не было сомнений, что познания Марго в английском в разы превосходили наши, но вряд ли ей чудесным образом окажется достаточно пятнадцати минут на такой объём текста.

Сразу после звонка я стремглав бросилась на этаж выше, к кабинету лингвистического класса, впрочем, уже не рассчитывая получить помощь с тестом. Но меня переполняла решимость во что бы то ни стало именно сейчас поговорить с Анохиной и добиться от неё правды, а не тех жалких отговорок, которыми меня закидывали последние дни. Поведение Наты начинало по-настоящему пугать, и я не собиралась и дальше делать вид, будто ничего не замечаю.

Я заметила, что Риты нет на месте только переступив порог, но, отказываясь верить в такую издёвку злодейки-судьбы, всё равно прошла внутрь и остановилась у её стола, растерянно оглядывая раскрытую тетрадь, изрисованную завитушками на полях, и разбросанные разноцветные ручки. Будь я чуть умнее, догадалась бы написать ей, прежде чем идти сюда, или хотя бы взяла бы с собой телефон, чтобы вызвонить из курилки, где они наверняка обсуждают со Славой что-нибудь возвышенное и интеллигентное.

— Рита вышла за пару минут до тебя. Странно, что вы разминулись, — я развернулась к Диме, как всегда выглядевшему настолько безупречно, словно через пару минут ему предстояло сниматься для обложки Форбс. Широкая улыбка открывала ровный ряд зубов, выглядевших ослепительно белоснежными на фоне смуглой кожи, рубашка застёгнута на все пуговицы и узел галстука идеально затянут под самое горло, в отличие от расхлябанно болтающегося у большинства парней, а волосы слегка взъерошены и, к моему удивлению, явно уложены каким-то средством, хотя до этого момента я никогда не замечала подобного. Просто раньше, когда я оказывалась с ним на таком близком расстоянии, у меня хватало сил только с немым обожанием любоваться тёплым взглядом его тёмно-карих глаз и стараться не упасть в обморок от счастья.

Сердце быстро забилось от волнения, а пальцы слишком крепко сжали листы, заметно помяв их посередине.

— И правда, странно, — согласно кивнула я, поймав себя на мысли, что слишком откровенно разглядываю его, как привезённый для выставки особенной ценности экспонат. По большому счёту, так оно и было, ведь за год нашего поверхностного знакомства Мистер Идеал стал для меня в каком-то роде эталоном, с которым я невольно сравнивала всех остальных парней, находя их недостаточно красивыми, умными, галантными и далее по списку банальных критериев. Но именно поэтому его образ укоренился в моих представлениях как что-то, выставленное в витрине за толстым непробиваемым стеклом с надписью «руками не трогать» и предназначенное исключительно для всеобщего любования.

И я охотно любовалась, но забирать себе этот раритет почему-то больше не хотелось.

— Может быть, я смогу помочь? — обворожительно улыбнувшись и не дожидаясь моего ответа, он вытянул листы с тестом из моих рук и разложил их на столе, прямо поверх тетради Анохиной, заодно прихватив и её ручку.

— Заданий всё равно слишком много, — мои вялые попытки отбиться от его помощи выглядели не особенно убедительно, пока не получалось вернуть контроль над собственным окостеневшим телом и сделать хоть одно движение навстречу ему. Или от него? Вопреки стольким мечтам о моменте, когда между нами промелькнёт искра взаимного интереса, ноги подгибались вовсе не от ощущения неземного счастья.

Нет, это было до дрожи волнительно, так, что меня прошибал холодный пот и пересыхало в горле, но как-то… неправильно. И настойчивое чувство подсознательного отторжения происходящего не позволяло расслабиться и получать кайф от внимания ко мне парня мечты.

— Я хотя бы начну. — Романов выглядел спокойным и совсем не замечал моей скованности. Он придвинулся ближе, встав почти у меня за спиной, и начал медленно склоняться над листами прямо через моё плечо, грозя вот-вот навалиться всем немалым весом своего тела. Мне пришлось ухватиться ладонью за край стола и опасно склониться вбок, балансируя на грани падения, лишь бы не оказаться недвусмысленно прижатой им к парте.

Мне не было приятно. Неудобно и страшно — да, но ни о каких бабочках в животе или трепете и речи быть не могло, пока я ощущала себя загнанной в ловушку слабой и слишком лёгкой добычей. А следом мне вспомнилась плачущая с утра Светка, и вдруг стало невыносимо мерзко от Димы с его гелем в волосах, напрягающим дружелюбием и отвратительным подкатом к первой попавшейся под руку девчонке. Казалось, меня непременно стошнит, стоит ему случайно ко мне прикоснуться.

— Зимовский и… Романов. Сегодня в шесть важная тренировка, будет переформирование состава, всем быть обязательно. — Голос Иванова где-то за моей спиной прозвучал как гром среди ясного неба, мгновенно приводя в чувства. Захотелось сквозь землю провалиться, а потом выкарабкаться обратно и провалиться ещё с десяток раз, ведь только тогда до меня дошло, сколько людей видели слишком навязчиво-настойчивую помощь от Димы, со стороны наверняка больше напоминавшую начало любительского порнофильма.

Я так долго жаждала обратить на себя внимание Романова и именно сейчас должна была бы вдоволь наслаждаться происходящим, теша своё самолюбие на десяток лет вперёд, ведь в будущем мне вряд ли светило стать популярной у таких вот сногсшибательных красавчиков. Даже если они при этом были бы знатными мудаками.

И мне бы хотелось наслаждаться, правда, но неожиданный импульсивный порыв, идущий откуда-то из глубин заходящегося в аритмии сердца, снова всё испортил.

— Максим, подожди! — окликнула я, резко развернувшись и чуть не сбив опешившего Диму с ног. Не знаю, о чём я думала в этот момент и думала ли вообще, ведомая только захлёстывающими с головой противоречивыми эмоциями, но, увидев замешкавшийся в дверях силуэт Иванова, тут же ринулась вслед за ним, схватив со стола листок с тестом.

Спустя пару часов я найду логичное объяснение своему поступку. Ведь мне просто нельзя показывать Максиму свою симпатию к кому-либо, особенно к Романову, с которым они находились в постоянной конфронтации, иначе это может спровоцировать новый виток подколок в мой адрес. А я не хотела давать ему такой отличный повод поупражняться на мне в остроумии, только и всего. Никакого тайного смысла.

Но выбежав вслед за ним в коридор, я сама испугалась своих действий, не понимая, что вообще собиралась делать дальше.

— Хорошо, что ты здесь, — вырвалось раньше, чем мне удалось опомниться и закрыть свой рот.

«Шикарно, Полина, просто класс! Что ты ляпнешь дальше? Давай, скажи ещё, что успела соскучиться. Или что-нибудь пафосно-банальное, вроде: всё не так, как ты подумал! Словно ему вообще есть до этого дело», — злобно подначивал меня внутренний голос, звучащий точь-в-точь как голос Иванова. Сам он развернулся и изумлённо смотрел на то, как я переминаюсь с ноги на ногу, по-видимому, в состоянии аффекта не сумев так сразу придумать желчное замечание в ответ.