Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И моей бабушке – здесь нам точно потребуется хорошенько проложить курс. Кое-какие мысли у меня уже есть, надеюсь, это поможет…
– К вам посетители, сэр, – сказал Герман, едва Уорд шагнул в относительную прохладу дома и с облегчением вздохнул после пылающего июльского солнца. Герман взял у капитана перчатки, трость и шляпу и протянул почту.
– Посетители? Кто? – спросил Уорд, быстро перебирая письма. Приглашения, письмо от бабушки из Нью-Порта (наверняка требует уделить ей время), письмо от тетушки Эллен Монтгомери из Нью-Йорка – прошло тринадцать лет после смерти ее брата, а она все еще скрывается от последствий его неблагоразумных поступков. Бабушка считает ее слабачкой, но Уорд думает, что она просто глупа.
Из Англии ничего.
– Мистер Хантингтон, сэр, и его жена. Я говорил, что вы придете домой не скоро, но они решили подождать. Они в гостиной.
Уорд кивнул, одобрительно улыбнувшись:
– Все хорошо, Герман. Благодарю – добавил он, возвращая почту. – Будь так добр, положи это на мой письменный стол. Долго они ждут? Ты позвонил, чтобы принесли что-нибудь освежающее?
– Да, сэр. Они здесь примерно час. И, сэр… – Герман замолчал, и Уорд заметил, что взгляд дворецкого непривычно напряжен.
– Да?
– Рискую показаться бесцеремонным, сэр, но они, по-моему, несколько взволнованны.
– Взволнованны? – переспросил Уорд.
– Да, сэр. Я слышал, как они… кричали друг на друга.
– Благодарю, Герман, – сказал Уорд, бросив взгляд на часы. Без нескольких минут пять. Неужели Эдвард пропустил обед? Эдвард на голодный желудок – это просто ужасный Эдвард. Но что за обстоятельства могли заставить его отказаться от обеда? И, что еще более важно, прибыть в Бостон без предварительного уведомления?
Уорд направился к дверям гостиной, настраиваясь на пылающего гневом Эдварда и пристраивая на лицо улыбку. Монтгомери открыл дверь и воскликнул:
– Эдвард! Эмилия! Какой приятный сюрприз! Я понятия не имел…
Эдвард резко повернулся к нему, лицо друга пылало негодованием. Уорд вздрогнул и закрыл дверь, Эдвард разговорчивый, веселый и даже под хмелькам очень нравился Уорду. Но Эдвард, пылающий гневом, мог взбесить даже самого уравновешенного человека.
– Я только что прибыл! – рявкнул Эдвард. – У моей жены есть для тебя важные сведения. Расскажи ему, Эми!
Уорд встревожено повернулся к Эмилии, сидевшей на диване в испачканной дорожной одежде, с растрепанными каштановыми волосами, с распухшими, покрасневшими глазами.
Эмилия начала всхлипывать, по ее щекам покатились слезы. Помотав головой, она закрыла лицо ладонями.
– Плачь теперь, сколько влезет! – прорычал Эдвард. – Ты подвергла моего друга смертельной опасности!
– Смертельной опасности? Ради Бога, Эд, что с тобой такое? – воскликнул Уорд. – Это твоя жена!
– Чертова дура она! – заорал тот. – Говори, Эми!
Уорд сел рядом с Эми и протянул ей носовой платок.
– Придержи свой нрав, Эд! Ты умеешь вести себя прилично!
– Ты просто ничего не слышал. Ты ему расскажешь, Эми, или придется мне?
Эми продолжала всхлипывать.
– Тогда бал открою я! Как оказалось, Уорд, моя жена хорошо знакома с твоей любовницей, которую ты держишь в таком чертовом секрете!
– В секрете? Я рассказал: вам о ней.
– Похоже, ты не удивлен? Может быть, в твоей семье принято, чтобы леди приличного воспитания якшались со шлюхами?
Услышав оскорбление, Уорд дернулся и стиснул зубы, пытаясь обуздать свой гнев.
– Довольно, приятель! – рявкнул он. – Ты одной фразой оскорбил сразу троих!
– Троих? Ты имеешь в виду эту твою потаскушку?
Руки Уорда сжались в кулаки, и только умение владеть собой, которому он учился долгие годы, удержало его от того, чтобы не избить Эдварда.
– Или ты прекратишь оскорбления, или покинешь мой дом. На щеке Эдварда задергался мускул.
– Приношу свои извинения. Мы пришли сюда ради твоего благополучия.
– А, да, ты сказал – «смертельная опасность». Настолько смертельная, Эдвард, что ты даже не стал переодеваться с дороги?
– Настолько смертельная.
– Нет! – вскричала Эми сдавленным, полным слез голосом. – Неправда, Эдвард! Морган ни за что на свете не причинит вреда Уорду! Она любит его! Любит! – воскликнула она и снова начала всхлипывать.
Уорд медленно переводил взгляд с одного на другую.
– Не причинит мне вреда?
– Ты слышал что-нибудь про Грешную Вдову из Филадельфии? – спросил Эдвард.
– Про Грешную Вдову? – переспросил Уорд и коротко хохотнул, чтобы слегка снять все нараставшее напряжение.
– Я не шучу. Эта женщина виновна в смерти по меньшей мере одного мужа и подозревается в убийстве другого. Ее зовут Морган Тернер.
– Морган Тернер? Ты намекаешь, что Морган – моя Морган – и есть та самая женщина? Это нелепо, Эдвард. Я сам видел, как первый муж Морган свалился с мачты и разбился насмерть.
– Точно? – с язвительной ноткой в голосе спросил Эдвард. – А она не стояла в этот момент под мачтой?
– Эдвард! – закричала Эми. – Как ты можешь быть таким жестоким? О, скажите ему, Уорд! Скажите, какое у нее доброе сердце и какая она веселая!
Это невозможно. Эдвард ошибается.
– Ее фамилия не Тернер. Уэдерли.
– Была Уэдерли. А до того – Драмхилл…
– Драмлин, – поправил Уорд, чувствуя, как к стеснению в груди добавился сжавшийся желудок.
– Драмлин. Потом Уэдерли, потом Тернер.
– Тернер. Ты уверен?
– Чертовски уверен.
– О! – взвыла Эми.
– Правда в том, – произнес Эдвард, глядя в лицо Уорду со внезапным грустным сочувствием, – правда в том, что почти год назад она убила Тернера – пробила ему голову – и бежала. Сюда, Уорд. Сюда, в Бостон. Морган Тернер, убийца, теперь твоя любовница. И лучше ты позаботься о том, чтобы ее, черт возьми, арестовали, пока она не прошибла и твою голову.
Невероятно, просто невозможно, Морган не может обидеть ни одну живую душу – только не его Морган с такими смеющимися глазами. И все-таки она ужасно боялась полиции…
– Доказательства имеются?
– Свидетельство прислуги, ради всего святого! Сначала они услышали крики, потом стон, потом тишину. Через десять минут миссис Тернер стремглав выскочила, подозвала наемный экипаж, и больше ее никто не видел. Через два часа горничная обнаружила мертвого Тернера. Из головы у него текла кровь.