– Восемнадцать лет – долгий срок.

– Не такой уж и долгий для отца.

– Но фамилия у моего ребенка… – она помолчала, – будет не Монтгомери.

Уорд застыл – очередная волна потрясения хлестнула его измученное сердце.

– Нет, – медленно произнес он. – Его фамилия будет Уэдерли.

Морган небрежно пожала плечами, но лицо ее напряглось, а в глазах появились тени.

– Восемнадцать лет, – мягко произнес Уорд, снова представляя себе последствия, – действительно долгий срок. Особенно для людей, не связанных никакими юридическими обязательствами.

– За это время ты можешь жениться, Уорд.

– Ты тоже можешь выйти замуж.

– О да! – саркастически ответила она. – Мне сделают так много предложений!

– К черту все это! – воскликнул Уорд и встал, внезапно почувствовав себя встревоженным и несчастным. Потирая шею, он подошел к буфету, чтобы плеснуть себе бренди. – Тебе налить? – спросил он, держа в руках бутылку.

– Немного хереса, спасибо.

Он хмуро кивнул, налил рюмку и протянул ее Морган. Потом сел в кресло и отхлебнул бренди, пытаясь представить себе будущее с идеально подходящей бостонской женой и законнорожденными детьми. Он всегда мечтал предстать пред миром, в качестве преданного отца и мужа. Но сможет ли он после Морган любить другую женщину? Сможет ли какая-нибудь женщина занять ее место? И если уж на то пошло, имеет ли это хоть какое-то значение? Он никогда не включал в свои планы любовь, никогда не надеялся ее найти. Совсем наоборот – он боролся за безупречную репутацию, мечтал стоять плечом к плечу с лучшими членами бостонского высшего общества.

Но, подумал вдруг Уорд с мучительной тоской, какая честь в том, чтобы стать отцом незаконнорожденного ребенка?

Единственное средство тут… черт возьми, единственное средство…

Со сжавшимся сердцем следила Морган за Уордом, за тем, как он, нахмурившись, крутил в пальцах бокал. Глотнув хереса, она погладила живот, словно младенец мог почувствовать ее ласку. Ее ребенок – дитя беглой убийцы. О Боже, восемнадцать лет – это очень, очень долгий срок… Уорд сделал еще глоток бренди и поднял на Морган глаза, сощурившись, словно от боли.

– Ты хочешь выйти за меня замуж, Морган?

Она резко втянула в себя воздух и какое-то мгновение не могла ни дышать, ни думать.

Потом мозг включился и лихорадочно заработал. О Боже, он придумал такой отчаянный выход из безнадежной ситуации! На самом деле он вовсе не хочет ее в жены. Знай Уорд правду, он бы ее и в любовницы не взял.

– Нет.

– Хорошо. – Послышалось ли в голосе облегчение? Этого Морган сказать не могла – кровь грохотала у нее в ушах, а сердце превратилось в пороховой склад. Провести всю жизнь с Уордом – жизнь, полную страсти и смеха… Это для нее, совсем не для нее.

Он печально улыбнулся:

– Ну, кое-что я могу поправить. Велю завтра, своему адвокату создать фонд для ребенка. Он не будет нуждаться в деньгах, – с придыханием сказал Уорд. – То же самое я сделаю и для тебя.

Вот и все, подумала Морган, и последний взрыв сотряс ее сердце. Уладит вопрос с деньгами, а потом выгонит ее, выставит, вышвырнет – тысяча способов назвать этот чудовищный поступок…

– О Боже! – сказала она дрогнувшим голосом. – Пожалуйста, Уорд, я не могу… честное слово, не могу больше говорить об этом.

– Морган, прости меня. Если бы я мог начать все сначала…

– Ты бы этого не сделал, – закончила она за него.

– Ты неправильно меня поняла. – Уорд поднял глаза и наморщил лоб. – Я бы все спланировал лучше. Я не жалею ни о единой минуте, проведенной с тобой. Я люблю тебя.

О Господи, он ее любит – все еще! Но недостаточно. Он никогда не сможет жениться на ней. Эми уже рассказала, что ее капитан – не просто капитан и даже не капитан капитонов, а высокопоставленный член высшего бостонского общества. А правила в американском высшем обществе даже более строгие, чем в Лондоне.

– Морган?

Она подняла голову.

– Ты мне ничего не ответишь?

– А зачем?

Она покачала головой.

– Ну ладно, – сказал он, снова глядя в свой бокал. – Хочешь, чтобы я ушел?

Морган сглотнула.

– Не… не сейчас. Пожалуйста, просто обними меня, – всхлипнув, попросила она. Он тотчас же поставил бокал, сел рядом и притянул ее к себе. Морган пыталась найти какое-нибудь утешение. В комнату вошла Фиона, чтобы убрать со стола и подбросить дров в камин. За окном садилось солнце, наступал вечер.

– Капитан Уотт, сэр? – сказала Фиона, задернув занавески.

– Да?

– Вы останетесь на обед, сэр?

Он взглянул на Морган:

– Мне остаться?

Она заколебалась. Будь она поумнее, заставила бы его уйти прямо сейчас, пока он окончательно не разбил ей сердце. Впрочем, будь она поумнее, так никогда не уехала бы из Англии.

– Да.

Уорд просиял улыбкой и кивнул Фионе. Помолчав немного, он сказал:

– У тебя все будет хорошо.

– Я знаю. Но, я бы… – Морган сглотнула. – Я бы предпочла получить тебя.

Уорд посмотрел на нее сверху вниз, и в первый раз за эти долгие часы его лицо смягчилось. Появилось то теплое выражение, которое она так любила, по которому так тосковала.

– Я твой. Я никуда не ухожу.

– Но эти деньги…

– Только чтобы успокоить тебя, а не оборвать наши отношения.

И боль ослабла, хотя и не ушла совсем.

– Однажды ты женишься.

Он поколебался.

– Это предполагалось всегда.

– А в ту первую ночь ты сказал, что никогда не пошел бы на это, если бы был женат.

Уорд резко вдохнул.

– Черт, Морган, неужели нужно обсуждать это прямо сейчас?

– Но это произойдет. Я просто пытаюсь… представить.

Его губы изогнулись в кривой усмешке.

– Что ж, ты выбрала для этого исключительно неудачный момент.

Морган улыбнулась ему в ответ, все глубже зарываясь в тот упрямый оптимизм, который провел ее через многие шторма.

– На сегодняшний вечер уже достаточно. Как насчет партии в шахматы?

– В постели? – проказливо спросила она.

– Нет, – засмеявшись, ответил Уорд. – Просто в шахматы. И это все, чем мы будем заниматься, моя дорогая, пока тебя не осмотрит доктор. Подозреваю, что он ограничит нас в некоторых занятиях ради здоровья ребенка.