– Но почему?

– Я отказываюсь рисковать. И ты не будешь. Сегодня только шахматы. Или карты. Или любое другое чисто платоническое развлечение. А завтра пошлем за доктором.

Морган скорчила гримаску.

– В моей постели холодно и одиноко уже две недели, а теперь я должна дожидаться какого-то доктора-женоненавистника, который сам никогда не бывал в «интересном положении»?

Уорд ухмыльнулся и вставая, чтобы поставить шахматным столик между двумя креслами.

– Обещаю, что доктор, которого я найду, будет очень любить женщин.

– В самом деле? – спросила Морган, склоняя голову набок. – А из скольких докторов ты можешь выбирать, капитан Уорд?

Уорд застонал:

– Еще одна сложность! Ладно, все завтра. Сегодня только тихие игры.

– Беременна! – вскричал Роб.

Уорд нахмурился:

– Ради Бога, потише! Ты хочешь, чтобы узнал весь дом?

Роб, сидевший в мягком кожаном кресле напротив Уорда, решительно помотал головой:

– Это невозможно.

Уорд откинулся на спинку кресла и сложил руки на коленях.

– В связи с этим у меня к тебе довольно много поручений, и выполнять их нужно как можно осторожнее.

Обычное хладнокровие изменило Робу. Он рассердился.

– Ей придется избавиться от ребенка!

Только через его труп! За одну короткую ночь Уорд успел привязаться к малышу.

– Ты забываешься, – проворчал он. – Это мой ребенок, мое дело, и разбираться буду я, Роб, а не ты.

– При всем моем уважении, это дело заденет всю вашу семью.

– Это как? Думаешь, они возьмут на себя заботу о ребенке?

– Черт побери, Уорд, разразится страшный скандал! – буркнул Роб.

– Если дело привлечет внимание общественности – а я надеюсь, этого не случится, – тебя и твоей семьи сплетни не коснутся.

– Ну да, только я тоже Монтгомери.

Уорд схватил перо и обмакнул в чернила.

– Зато ребенок не будет носить эту фамилию! – прорычал он, ощутив укол в сердце. – Следуй моим инструкциям. Я хочу создать два денежных фонда…

Он говорил несколько минут, одновременно все записывая, а потом отодвинул бумаги, чтобы они просохли.

– Все понятно?

Роб хмуро кивнул.

– Это очень много.

– Ребенку и так придется жить с клеймом «незаконнорожденный». При наличии доверительного фонда ему хотя бы не придется голодать.

– Он ни в чем не будет нуждаться. То, что ты собираешься сделать, на всю жизнь обеспечит и мать, и ребенка.

– Верно. Я совершил ошибку и должен за это заплатить.

Роб взглянул на него:

– С весьма значительной поправкой. Разве миссис Браун не совершила ту же самую ошибку? А если она решит выйти замуж?

Уорд пожал плечами, словно пытаясь сбросить лежавший на них груз.

– Это ее право.

– Но твоими деньгами будет пользоваться и ее муж. Ты этого хочешь?

Уорд потер шею, пытаясь прогнать мысль о Морган и ее возможном муже. Сердце сразу заболело, а в груди запылал огонь.

– Нет.

– Значит, в случае замужества она лишится этих денег.

– А ребенок?

– Не знаю. Проклятие! – воскликнул Уорд и стукнул кулаком по столу. – Я и так между водой и ветром, Pо. Вместо того чтобы спорить со мной, лучше бы протянул руку помощи!

Он раздраженно вскочил со стула и заметался по комнате. Роб вздохнул и взял бумаги.

– Я обговорю все это с Хиггинсоном. Он работает юристом черт знает сколько и, вполне вероятно, уже сталкивался с подобными случаями.

– Чтобы все было по закону, счет надо открывать на имя Морган Уэдерли.

– Уэдерли?

– Да. Морган хотела сохранить это в тайне, потому что у нее возникли сложности с тем семейством. – Уорд вздохнул. – Все должно быть проделано как можно осмотрительнее. Надеюсь, Хиггинсон тоже примет это во внимание.

– Почему ты мне раньше не сказал?

Уорд пожал плечами:

– Мне не казалось это важным, а она очень хотела сохранить все в секрете. Однако теперь… – Он покачал головой и посмотрел в окно на бостонскую гавань.

– Нужно решить и другой вопрос. Это… насчет твоей бабушки.

Уорд не отрывал глаз от океана. На небе не было ни облачка, солнечные зайчики плясали на небольших волнах, пронизывая зеленые океанские воды золотом. «Похоже на глаза Морган, смеющиеся и сияющие, – подумал он. – Выйдет ли она за другого?» Ему она отказала, хотя, если уж совсем честно, его предложение не отличалось особой теплотой. Жениться на любовнице… невозможно! От него зависят бабушка и целая куча кузин и кузенов, они рассчитывают, что он поднимет фамилию Монтгомери еще выше, а не втопчет ее назад в грязь.

– Я тут здорово намутил, правда, Роб?

Роб замялся. Уорд поморщился. Роб так рассердился, потому что был глубоко предан Уорду – их связывали не столько родственные отношения, сколько настоящая дружба.

– Мы разберемся, сэр.

– Во всяком случае, попытаемся. Сомневаюсь, что я смогу утаить все это от бабушки.

Роб снова замялся. Уорд повернулся к нему и увидел на лице кузена беспомощное выражение. Роб развел руками и произнес:

– Я все время пытаюсь тебе сказать. Она уже здесь, остановилась в «Тремонте». Она велела тебе… – он вымученно рассмеялся, – явиться к ней сегодня утром.

– О Боже! – простонал Уорд, чувствуя, что боль в шее усиливается. – Скажи, что сегодня я с ней увидеться не смогу, но буду… нет, пусть она зайдет ко мне завтра.

– О нет, ты не можешь так поступить! – в ужасе затряс головой Роб. – Ты не можешь ответить требованием на ее требование. Она разорвет тебя на кусочки!

– Она уже что-то узнала, не сомневайся. Лучше встретиться с ней на моей палубе.

– А что ты скажешь ей про миссис Бра… миссис Уэдерли?

– Готов выслушать твои предложения.

Предложений у Роба не было, и беседа с бабушкой Уорда прошла так, как и ожидалось. В его ли доме, в своем, но эта высокая восьмидесятилетняя старуха обладала хваткой и характером мастиффа. Усевшись на диване в гостиной Уорда, она пятнадцать минут обстреливала его вопросами про Морган, все сильнее раздражаясь от его ответов. В конце концов, бабушка рявкнула:

– Скажи мне, по крайней мере, что у тебя нет серьезных намерений!