– Да.

Я постаралась не поморщиться.

– И теперь бывшая няня стала твоей любовницей?

– Она не постарела, – ответил он, – а я ужевырос.

– Расти среди бессмертных созданий – это сбивает столку. Я признаю это, но все равно о тех фейри, что помогали меня растить, я вэтом смысле не думаю.

– Как и я о некоторых слуа, но Агнес в их число невходит.

Я хотела спросить почему, но промолчала. Во-первых, это немое дело. Во-вторых, я могу не понять ответа, даже если он его даст.

– Откуда ты знаешь, что королева наверное намереваетсяменя казнить?

Вернемся к важным вопросам.

– Потому что я был послан в Лос-Анджелес тебя убить.

Он произнес это как незначительное замечание – ни эмоций, нисожаления, только факт.

У меня сердце забилось чуть быстрее, дыхание застряло вгорле. Мне пришлось сосредоточиться, чтобы выдохнуть не шумно.

– Если я откажусь с тобой спать, ты исполнишь приговор?

– Я дал клятву, что не причиню тебе вреда. Я сдержу ее.

– Ты ради меня пойдешь против королевы?

– Те же причины, которые сохранят нам жизнь, если мыляжем вместе, защитят меня в случае, если я оставлю тебя в живых. Ей мои слуанужны больше, чем ее месть.

Он был очень в этом уверен. Уверен в том, в чем был уверен,и не уверен ни в чем другом. Как и большинство из нас, если мы честны. Япосмотрела на сильное лицо, на чуть широковатую на мой взгляд челюсть, наскулы, чуть слишком резко вылепленные. Мне нравились мужчины более мягкоговида, но он был, несомненно, красив. Волосы совершенно белые, густые и прямые,связаны сзади свободным узлом. Они падали до колен, как у старших сидхе, хотяШол-то всего только лет двести, плюс-минус сколько-то. Плечи широкие, грудьколесом под белой застегнутой на пуговицы рубашкой. И рубашка совершенногладкая, я даже подумала, не пользуется ли он гламором, чтобы она таквыглядела, потому что я знала: под ней совсем не гладко.

– Предложение неожиданное, Шолто. Я бы хотела егообдумать немного, если можно.

– До завтрашнего вечера, – сказал он.

Я кивнула и встала. Он тоже встал. Я обнаружила, чтотаращусь на его грудь и живот, пытаясь увидеть движение, которое заметила там,на улице. Ничего не было видно, он гламором это прятал.

– Не знаю, смогу ли я, – сказала я.

– В чем дело? – спросил он.

Я показала на него.

– Однажды я тебя видела без рубашки, когда была намногомоложе. Это зрелище... оно осталось со мной.

Он побледнел, глаза его стали твердыми. Он ставил стену наместо.

– Понимаю. Мысль прикоснуться ко мне путает тебя,Мередит. Понимаю. – Он глубоко вздохнул. – Что ж, очень было приятнотешиться этой мыслью.

Он отвернулся прочь, подобрал свое длинное пальто со стула,где его оставил. Тяжелый шлейф волос лег белой пушистой полосой на его тело.

– Шолто! – позвала я.

Он не обернулся, только перекинул волосы вперед через плечо,надевая пальто.

– Я не сказала "нет", Шолто.

Тогда он обернулся. Лицо его осталось закрытым, тщательнозакрытым, все эмоции, которые я так старалась вызвать, ушли в глубину.

– А что же ты сказала?

– Я сказала, что сегодня секса не будет. Но я не могусказать "да, я буду с тобой", пока не увижу все.

– Все? – Он будто не понял.

– А кто теперь строит девочку? – спросила я.

Я видела, как до него доходит моя мысль. Непонятная улыбказаиграла у него на губах.

– Ты хочешь видеть меня голым?

– Не всего. – Я не могла сдержать улыбку, глядя навыражение его лица. – Но, если можно, сверху до бедер. Я должна увидеть,что я почувствую при виде твоих... излишеств.

Он улыбнулся с легким теплым оттенком неуверенности. Этобыла настоящая улыбка – смесь очарования и страха.

– Так вежливо их еще никто не называл.

– Если я не могу быть с тобой в радости и общемнаслаждении, то твоя мечта о том, чтобы слить свое сияние с другим, разлетитсяв прах. Сидхе не может сиять ради того, что есть долг, а не радость.

– Понимаю, – кивнул он.

– Надеюсь. Потому что мне надо не только увидеть. Мненадо прикоснуться и ощутить твое прикосновение, чтобы понять... – Яразвела руками. – Понять, смогу ли я.

– Но сегодня секса не будет?

Так близко к игривому его голос еще не звучал.

– Ты мечтаешь о плоти сидхе, но никогда не испыталэтого. Я испытала и уже три, почти четыре года обхожусь без нее. И тоскую,Шолто. Как бы ни было это странно или извращенно, мне этого не хватает. Если ясоглашусь на это, я обрету любовника-сидхе – и свой дом. Не говоря уже о том,что освобожусь от смертного приговора. Ты не хуже смерти, Шолто.

– Некоторые с этим не согласны.

Он сказал это как бы в шутку, но глаза его были серьезны.

– Вот почему я должна видеть, с чем мне придется иметьдело.

– Стоит ли мне поднимать вопрос о любви, или этослишком наивно было бы для короля и принцессы?

Я улыбнулась, но на этот раз грустно.

– Я уже пробовала любовь; она меня предала.

– Гриффин – ничтожество, Мередит. Он не стоит такойглубины чувств и, уж конечно, не может сам ответить той же глубиной.

– В конце концов я в этом убедилась. Любовь прекрасна,пока она длится, Шолто, но она не длится вечно.

Мы переглянулись. Интересно, были ли в моих глазах те жеусталость и сожаление, что я прочла в его взгляде?

– Мне полагается сейчас с тобой поспорить и начатьдоказывать, что бывает любовь вечная?

– А ты настроен это делать?

Он улыбнулся и покачал головой:

– Нет.

Я протянула к нему руку.

– Не надо лжи, Шолто, даже красивой. – Его оченьтеплая ладонь обернулась вокруг моей. – Давай я отведу тебя к кровати ипосмотрю, о чем мы договариваемся.

Он дал мне повести себя вперед.

– А я увижу, о чем договариваюсь я?

Я посмотрела ему в лицо:

– Если хочешь.

Взгляд, которым он ответил мне, не был взглядом сидхе,человека или слуа. Это был просто взгляд мужчины.

– Хочу.

Я отпустила его руку, взбираясь на кровать – спиной вперед,чтобы его лицо было видно. Пистолет я достала из-за спины и сунула под подушку,потом легла посередине кровати, опираясь на локти. Шолто стоял возле кровати исмотрел на меня. Странная полуулыбка играла у него на лице. А взгляд былнеуверенным – не то чтобы несчастным, а именно неуверенным.