Да. Морт был вторым, и это приводило его в ярость. Он знал,что большинство студентов посещают эти занятия только для того, чтобы убитьвремя, потешить свое самолюбие перед тем, как окончательно проститься сдетством и осесть в своих кабинетах и офисах, которые и станут для нихнастоящим рабочим местом. Творческая деятельность большинства из них будетзаключаться в написании статеек для местных газет и сочинении рекламныхобъявлений о моющем порошке. Морт же поступил в класс Перкинса, будучисовершенно уверен, что станет первым, потому как другого пути у него просто небыло. По этой же причине появление в классе Джона Кинтнера стало для Мортапотрясением.

Он вспомнил, как однажды попытался поговорить с парнем.., ноКинтнер, который общался с одноклассниками только по необходимости, кажется,едва ли был способен произнести что-либо членораздельное. Если ему приходилосьговорить вслух, он мямлил и запинался как мальчик испольщика, чье образованиезакончилось на четвертом классе. Очевидно, литература была для негоединственной возможностью общения с миром.

И ты украл у него рассказ…

— Заткнись, — проворчал Морт. — Ради Бога, заткнись.

Ты был вторым, и это приводило тебя в бешенство. Ты былсчастлив, когда Кинтнер ушел, потому что после этого ты снова мог стать первым,каким был всегда.

Да. Правда. А как-то, через год, когда Морт уже готовился кполучению диплома, он мыл туалет в крошечной квартирке, которую снимал с двумяодноклассниками, и увидел стопку учебных рассказов, оставшихся послепредыдущего семестра. В этой стопке оказался и один из рассказов Кинтнера. Какраз тот, что назывался «Лютик на дороге».

Морт вспомнил, как сидел на потертом, пропахшем пивом коврев своей спальне, читал рассказ и чувствовал, как снова внутри закипает стараязависть.

Он выкинул остальные работы, но этот рассказ оставил себе..,по причинам, в которых ему не особенно хотелось разбираться.

На втором курсе Морт послал свой рассказ в литературныйжурнал под названием «Осиновый лист». Рассказ вернули с письмом, в которомговорилось, что редакторам рассказ понравился, «хотя финал довольно невнятный».Текст письма показался Морту слегка снисходительным, но удивительно ободряющим:ему предлагали прислать на редакторский суд какое-нибудь другое произведение.

В течение следующих двух лет он послал в журнал еще четырерассказа. Ни один из них не приняли, но каждый отказ сопровождался персональнымписьмом. Морт переживал характерную для начинающих авторов смену настроений —от бурного оптимизма до глубокого безверия. Временами он был убежден, чтопризнание его «Осиновым листом» — лишь вопрос времени. Порой приходил к выводу,что весь редакционный совет журнала состоит из отвратительных подонков скарандашными шеями, что они просто издеваются над ним, дразнят, как голоднуюсобаку, показывая ей кусок мяса и убирая его, когда та прыгает. А иногдапредставлял себе, как кто-нибудь из них достает из конверта его очереднуюрукопись и кричит: «Еще один рассказ этого придурка из Мэна! Кто на этот разхочет написать ему письмо?» И все они заливаются смехом, может, даже катаютсяпо полу и утирают слезы с глаз.

Впрочем, Морт не особенно предавался этой профессиональнойпаранойе. Он понимал, что пишет хорошо и со временем добьется своего. А в толето, работая официантом в Рокленде, он вспомнил о рассказе Джона Кинтнера иподумал, что этот рассказ до сих пор валяется где-то в чемодане.

Неожиданно появилась идея: он переделает титульный лист ипредложит рассказ «Осиновому листу» под своим именем. Морт решил, что это будетнеплохая шутка, хотя теперь, оглядываясь назад, с трудом понимал, над кем онхотел посмеяться и в чем именно эта шутка заключалась.

Он помнил, что не собирался публиковать рассказ под своимсобственным именем.., если даже в глубине души такое намерение у него и было,то сам Морт о нем не знал. Если бы произошел невероятный случай и рассказприняли, он бы отозвал его, сославшись на то, что хочет немного доработатьтекст. А если бы его отвергли, Морт бы чувствовал некоторое удовлетворение,убедившись, что Джон Кинтнер тоже оказался недостаточно хорош для этогожурнала.

Словом, Морт Рейни послал рассказ.

И они его приняли.

И Морт Рейни позволил принять его.

И они прислали ему чек на двадцать пять долларов. Всопроводительном письме это называлось «гонораром».

И они опубликовали рассказ.

И Мортон Рейни, преодолевая запоздалое раскаяние по поводутого, что однажды натворил, получил по чеку эти деньги и опустил их в ящик длясбора пожертвований в церкви Святой Катарины.

Но он чувствовал не только раскаяние. О нет.

Морт сидел за кухонным столом, подперев рукой подбородок,дожидаясь, пока сварится кофе. У него отчаянно болела голова. Он не хотелдумать о Джоне Кинтнере и о рассказе Джона Кинтнера. История с «Лютиком надороге» была самым позорным поступком в жизни известного писателя Морта Рейни;ничего удивительного, что он не вспоминал об этом столько лет И сейчас хотелснова забыть об этом. Ему предстоял очень важный день — может быть, самыйважный день в его жизни. Может быть, это был последний его день. Моргуследовало бы думать о том, как он пойдет на почту. Морту следовало бы думать оего противоборстве с Шутером, но из головы все не шли события тех далеких лет.

Когда молодой Рейни увидел журнал, настоящий журнал со своимименем над рассказом Джона Кинтнера, он почувствовал себя лунатиком,проснувшимся далеко от своей постели и обнаружившим, что во сне совершил что-тонепоправимое. Как он мог позволить этой шутке зайти так далеко? Боже, ведь онвсего лишь хотел пошутить, хотел посмеяться…

Но он позволил этой шутке зайти так далеко. Рассказ былопубликован, и в мире существовала по крайней мере еще дюжина людей, которыезнали, что это был не его рассказ, — в том числе и сам Кинтнер. И есликому-нибудь из них попадется в руки «Осиновый лист»…

Сам Рейни никому ничего не сказал — разумеется. Он простождал, слабея от страха. Все лето и начало весны он ел и спал очень мало; онпохудел, и под глазами у него появились темные круги. От каждого телефонногозвонка сердце его стучало, как отбойный молоток, он приближался к аппарату надрожащих ногах и с холодным потом на лбу, уверенный в том, что это звонитКинтнер, и первые слова, которые он сейчас услышит, будут: Ты украл мойрассказ, и с этим нужно что-то делать. Пожалуй, я начну с того, что расскажувсем, какой ты вор.

Самым невероятным было именно это: Морт прекрасно всепонимал. Он прекрасно понимал, что означает такой поступок для молодогописателя, мечтающего сделать себе имя в литературе. Все равно что играть врусскую рулетку с противотанковым ружьем. И все-таки… Все-таки…