участие в налогах также весьма незначительно. Занижайте и накопляйте капиталы, расширяйте вашу промышленность до таких пределов, чтобы она приносила вам громадную прибыль, – взносы ваши навсегда остаются одни и те же. Еще более, когда ваши наследники вступят в обладание вашими доходами и еще увеличат их, то оценка этих доходов не будет превышать ту, какой подвергаются они теперь, и наследники ваши не будут обременены большею тягостью налогов. Без сомнения, это было бы поощрением фабричной и торговой промышленности, но насколько это было бы справедливо? Неужели нельзя было бы достигнуть их развития иными средствами? Не сделали бы в то же время в самой Англии мануфактурная и торговая промышленность таких же быстрых успехов, не пользуясь подобною несправедливою милостью? Землевладелец своими заботами, бережливостью и искусством увеличивает свой годовой доход на 5000 фр. Если государство требует у него часть этого более значительного дохода, то не остается ли ему еще 4000 фр. для поощрения дальнейших его усилий?»

Сэй предполагает, что «землевладелец увеличивает свой годичный доход до 5000 фр. своими заботами, бережливостью и искусством»; но землевладельцу нет возможности употребить в дело свои заботы, бережливость и искусство на своей земле, если только он не заведует ею сам; да и в таком случае он производит улучшение в качестве фермера и капиталиста, а не в качестве землевладельца. Непонятно, каким образом мог бы он увеличить в такой степени произведения своей фермы посредством какого-то особенного искусства со своей стороны, не увеличив сначала затраченного в нее капитала. Если возрастает его капитал, то более значительный доход его может находиться в той же пропорции к более значительному капиталу, в какой находится доход всех других фермеров к их капиталам.

Если бы мысль Сэя была приведена в исполнение и если бы государство потребовало от фермера пятой части его более значительного дохода, то подобный налог был бы частным налогом на фермеров, настигающим их прибыль и не оказывающим влияния на прибыль капиталистов других отраслей промышленности. Все земли равно подлежали бы налогу, как приносящие мало, так и приносящие много, и некоторые земли не давали бы никакого вознаграждения за налог через переложение его на ренту, потому что не давали бы ренты. Частный налог на прибыль никогда не падает на ту отрасль промышленности, которая облагается им, потому что промышленник или оставит это занятие, или вознаградит себя за налог. Но те, которые не платят ренты, могли бы вознаградить себя только возвышением цены продуктов, и в таком случае предлагаемый Сэем налог падал бы на потребителя, не касаясь ни землевладельца, ни фермера.

Если бы предполагаемый налог был увеличен соответственно возрастанию количества или ценности валового продукта, получаемого с почвы, то он ничем не отличался бы от десятины и был бы также точно переложен на потребителя. Упадет ли подобный налог на валовой или на чистый продукт почвы, он одинаково будет налогом с потребления и коснется землевладельца и фермера не больше, чем все другие налоги на сырые произведения.

Если бы земля вовсе не облагалась налогами и та же сумма взималась бы другими способами, то земледелие процветало бы по меньшей мере так же, как прежде, ибо невозможно, чтобы какой бы то ни было поземельный налог служил поощрением земледелию. Умеренный налог может не представлять и, вероятно, не представляет большого препятствия производству, но он не может поощрять производство. Английское правительство не держало речей, подобных тем, которые приписывает ему Сэй. Оно не обещало освободить земледельческий класс и его преемников от всех будущих налогов и взимать дальнейшие взносы для удовлетворения государственных нужд с других классов общества; оно сказало только следующее:

«Мы не будем более обременять землю такого рода налогами, но мы сохраняем себе полную свободу заставлять вас взносить в какой-либо другой форме всю сумму вашего участия в покрытии будущих потребностей государства».

Говоря о налоге натурой или о налоге на известную часть продукта, совершенно тождественном с десятиной, Сэй утверждает:

«Этот способ обложения кажется наиболее справедливым; но в действительности нет другого налога, который был бы справедлив менее этого: он не обращает никакого внимания на затраты производства и сообразуется с валовым, а не с чистым доходом. Два земледельца производят сырые произведения различного рода: один обрабатывает посредственную землю под хлеб, издержки его простираются в год средним числом до 8000 фр., он продает свой сырой продукт за 12 000 и выручает, таким образом, 4000 фр. чистого дохода.

Сосед его владеет лугами или лесами, которые приносят каждый год также 12 000 фр., но содержание которых стоит ему только 2000 фр.; он получает, след., средним числом, 10 000 фр. чистого дохода.

Закон повелевает взять натурой часть всех произведений земли. На основании этого закона первый земледелец взнесет на 1000 фр. хлеба, второй – на такую же сумму сена, скота или леса. В результате окажется, что у одного из них взяли часть его чистого дохода – 4000 фр., у другого же, доход которого простирался до 10 000 фр., только 1/10. Доход есть чистая прибыль, остающаяся по восстановлении капитала не менее как в прежнем его виде. Равняется ли доход купца сумме всех продаж, совершенных им в течение года? Разумеется, нет. Доход его не превышает суммы его продаж над его затратами, и лишь на этот остаток должен простираться налог на доход».

Ошибка, в которую впадает в этом случае Сэй, состоит в предположении, что так как ценность продуктов одной из этих двух ферм по восстановлении капитала превышает ценность продуктов другой фермы, то потому чистый доход каждого из землевладельцев должен различаться в таком же отношении. Чистый доход владельцев и фермеров лесной земли может значительно превышать чистый доход владельцев и фермеров полевой, но в соответствии с разницей в их ренте, а не в соответствии с разницей в уровне прибыли. Сэй совершенно пренебрег рассмотрением разницы в суммах ренты, которую платят эти земледельцы. В одном и том же помещении не может быть двух различных уровней прибыли, и, след., когда ценность продукта находится в различных пропорциях к капиталу, то изменяется рента, а не прибыль. Под каким предлогом могли бы мы допустить, что один человек получает с капитала в 2000 фр. – 10 000 фр. чистого дохода, тогда как другой с капитала в 8000 фр. – только 4000 фр.? Если бы Сэй обратил должное внимание на ренту, если бы он, сверх того, исследовал действие, которое производил бы подобный налог на цены различного рода сырых произведений, то он заметил бы в таком