– Она хороший манипулятор. Уверен, тебя она взяла на жалость.

Макс кружил по одним и тем же улицам, словно кто-то не давал ему выбраться из замкнутого круга микрорайона. Перед глазами все путалось, я не узнавала своего города.

– Если я ей так не нравлюсь, почему она сама меня до сих пор не убьет?

Неужели это сказала я? Неужели я это сказала спокойно?

– Она не может. – Макс остановился. Бежать дальше было бессмысленно. – Если она начнет охоту, то привлечет внимание других. На запах крови соберется много желающих.

Город застыл вместе с нами. Словно был декорацией для спектакля.

– Видимо, без этого не обойтись… – пробормотал Макс. – Надеюсь, ты не боишься высоты?

Ответить я не успела. Макс продолжал обнимать меня, но земли под ногами уже не было. Небо опрокинулось, готовое принять нас в свои объятия. А потом я увидела крыши и черные провалы между ними. Макс мчался, делая огромные прыжки. От ужаса я задергалась, но он только еще крепче прижал меня к себе.

– Ой, мамочки… – простонала я.

– Сейчас, – сквозь зубы прошипел Макс.

И все закончилось. Мы стояли во дворе моего дома. Мой спаситель отпустил меня, шагнул вперед, но словно уперся в невидимую стену.

– Лео! – крикнул он в темноту.

Ночь зашелестела черными крыльями.

То ли от крика, то ли от сумасшедшего полета голова у меня закружилась, ноги подогнулись, и я упала на асфальт. Перед глазами оказалось грязное колесо припаркованной машины. Спрятаться бы сейчас под машиной, чтобы меня никто никогда не нашел. Запоздалым эхом начала накатывать тошнота.

– Здравствуйте, Маша! – Леонид Леонидович церемонно поклонился. Я не заметила, откуда он взялся. – Рад снова вас видеть в добром здравии.

– Лео! – Макс направился к своему дяде. Я тихо застонала. Лучше бы он от меня вообще не отходил. – Оставьте ее!

– Дорогой, ты требуешь невозможного. – Леонид Леонидович знакомо развел руками. Еще чуть-чуть, и между ними появится волшебная шляпа, откуда полетят конфеты и мармелад.

– Да, требую! – Макс был в ярости, никогда еще таким его не видела. – Пропусти Машу домой!

– Ее никто не держит. – Узкая ладонь порхнула в воздухе и указала в сторону темного подъезда. – Она может уходить, а ты останешься. Ее ждут.

– Лео! Мне плевать на ваши правила!

Крикни так кто-нибудь на меня, я бы умерла от страха, но Леонид Леонидович оставался невозмутим.

– Макс, ты меряешь несопоставимые вещи. Вечность с минутой.

– Я выбираю минуту. – Макс отступил ко мне, глядя вверх.

Воздух у нас над головами задвигался, зашелестел, наполнился шуршащим звуком крыльев, словно собралась огромная стая летучих мышей. Шорох обрушился на меня, и из темноты стали выступать фигуры. Одна, вторая, третья, десятая…

Неужели Макс будет со всеми драться? Настоящее самоубийство! Нет, не надо, я согласна от всего отказаться, лишь бы он остался жив. Я ведь не знала!

Вместе с испугом ко мне вернулись силы. Я вскочила. Но подойти к себе Макс не дал.

– Даже не думай, – ухмыльнулся он. – В этой игре пленных не берут. Я справлюсь сам.

Я посмотрела на его прямую спину, на осанку танцора и сама невольно выпрямилась. Рядом со мной был Макс, и мне было очень спокойно. Наверное, я улыбнулась. Сейчас уже не помню.

Лица у всех были непроницаемо спокойны. От распространявшегося вокруг них равнодушия останавливалось сердце.

Их было человек пятнадцать – одинаково бледные, с одинаково холодными глазами, одинаково красивые, отчего казалось, что их нельзя отличить друг от друга. Но все же они разные. Больше мужчин, но были и женщины. С длинными распущенными волосами, все в чем-то сером, неприметном. Я заметила тоненькую блондинку с печальными глазами, накачанного здоровяка, юношу в очках и ту самую девушку, что предлагала мне свою помощь, когда я разбила стекло у машины.

Не сказать, чтобы они сильно следили за модой – главным в их одежде была практичность и незаметность. Свитера, брюки, редко на ком куртки, словно одежда для них оставалась лишней проформой – одеваться надо, чтобы не выделяться в толпе.

Леонид Леонидович остался в стороне, вперед вышел высокий худой старик с копной серебристо-седых волос. С благородными морщинами на лице. Столетия, осевшие в каждой складке. И бесцветные глаза убийцы.

– Это что, все ваши? – пробормотала я, впечатлившись количеством пришедших.

– Наши.

Макс продолжал смотреть на дядю. Леонид Леонидович изучал темное небо. На губах у него играла улыбка.

– Кажется, у нас возникла проблема? – Несмотря на свой возраст, двигался старик легко, голос у него был звонкий.

Мне стало неуютно.

– Наоборот, нас посетила удача. – Леонид Леонидович чуть повернулся, так что Макс оказался стоящим за его спиной. Мне показалось, что Макс выдохнул с облегчением.

– Что-то здесь человечиной сильно тянет, – прорычал мускулистый здоровяк, держащийся позади старика.

– Подожди, Грегор! – одернул здоровяка старик. – В чем же твое везение, Лео? – Глаза старика остановились на мне.

– Все целы. – Леонид Леонидович опять развел руками.

– Вот и хорошо. – Старик ухмыльнулся, блеснув белизной зубов. – Спокойствие для вампира важнее всего. Или все-таки что-то не так? Макс, мальчик мой. Ты, кажется, недоволен?

– Вы ее не тронете!

От воя десятка глоток дрогнул воздух. Пара ближайших машин испуганно вякнула сигнализацией. Я ткнулась лбом в жесткое плечо. Очень хотелось растаять, испариться и вновь собраться уже где-то в другом месте.

– Эдгар, у нас все готово. – За спиной старика появилась Катрин. – Мы теряем время.

– Детка, – шевельнул рукой старик, останавливая Катрин, – что значит время по сравнению с вечностью? Одна ошибка, и время не будет иметь значения. – Старик подошел к Максу. – Мальчик мой, ты уверен в своем выборе?

– На все сто! – Макс даже не шелохнулся.

Старик медленно прошел мимо него и остановился рядом со мной. На меня он не смотрел. Но я, кажется, перестала дышать.

– Жизнь человеческая коротка, но в ней находится место и для скуки, и для тоски, и для отчаяния. Такого отчаяния, которое толкает на самоубийство. Что терять человеку? Только его короткую жизнь. Когда же у тебя впереди вечность, ты начинаешь ценить каждый прожитый день. Ты наслаждаешься каждым мгновением. Только на первый взгляд кажется, что вечность – это много. Чем больше тебе отведено времени, тем больше ты ею дорожишь. Макс, ты уверен, что все правильно для себя решил? Мешая нам убить врага, ты сам становишься нашим врагом.