Страх заставил меня спрятать лицо на плече Олега, поэтому я не увидела, как Маринка улыбнулась. Мне не хотелось видеть эту улыбку.

Так вот почему у Макса не было сил! Он пытался спасти Маринку. И спас ее.

Лифт долго не приходил. Олег несколько раз нажимал на кнопку, возмущенно фыркал.

– Никто не хочет работать! Никто! – Он нервничал. И я даже знала почему: слабо, но он мог чувствовать присутствие вампира. Пусть и совсем молодого. – Машенька, ты отлежись, отдохни. А я закончу здесь свои дела, подготовлю отчет и обязательно, – слышишь? – обязательно расскажу о тебе. Мы тебя не потеряем. Следующей осенью ты уже будешь в Москве.

– Олег, вы говорите по-немецки?

Теперь понятно, до какой степени тяжело было Маркеловой, когда Дракон брал у нее кровь. Я чувствовала себя совершенно опустошенной. Даже высушенной.

– Учил когда-то в школе… – растерялся Смотритель.

– Что такое «Их коме цурюк»?

– Ну, «цурюк» – это «обратно». «Коме» – «приходить». Вероятно, «я приду» или «вернусь». А зачем вам это?

Слезы сами побежали у меня по щекам. Я не хотела, но они лились. Тихо, как вялый осенний дождь. Я не стала их вытирать.

Пропел свою песню прибывший лифт.

– Спасибо, Олег. Дальше я сама.

Тяжело опираясь о стенки, я вошла в лифт, нажала на кнопку двенадцатого этажа. Дождалась, когда створки закроются и удивленная физиономия Олега исчезнет. И только потом медленно сползла на пол.

Вот было бы здорово: я приезжаю наверх, и со ступенек, ведущих на чердак, навстречу мне встает Макс. Ну и что, что он обещал Лео не встречаться со мной? Мне он тоже обещал вернуться. А значит, сделает. Ведь я так люблю его!

Звякнул сигнал, сообщая о том, что я приехала. Створки разъехались, и я шагнула из лифта.