– Кровать? – голосом и взглядом спросила я. – Вы спите?

– Когда нечего делать, почему бы не полежать? – растерянно пожал плечом Макс.

– Не слушайте его, – хмыкнул Леонид Леонидович, устраиваясь за столом. – Он любит поваляться. Кстати, все эти книги – его. Девятнадцатый век: Гете, Гегель, Кант… Совершенно не может читать на вашем языке. Говорит, что к буквам никак не привыкнет.

– Лео, – смутился Макс, забираясь зачем-то на стол.

– А где же гробы?

Макс негромко зарычал.

– Это бутафория, – ответил за него Леонид Леонидович. – Жизнь идет вперед. Почему бы и нам не измениться? Гробы, жизнь на кладбище нужны, чтобы слишком любопытные не совали свой нос, куда не следует. Но сейчас кладбища никого не останавливают и не пугают. Людей останавливает только сила.

На камин я не сразу обратила внимание, решив поначалу, что это декорация.

Леонид Леонидович внимательно следил за тем, как я осматриваюсь. Взгляд его был очень неприятный.

– Что сказал Эдгар? – Макс выждал приличную паузу и теперь хотел узнать новости.

– Что тебе давно пора оторвать голову, – шикнул на него Леонид Леонидович, и Макс слетел со стола. – Будешь мелькать у меня перед глазами, с удовольствием так и сделаю.

Я попыталась спрятать улыбку. У них были забавные отношения.

– Мы можем остаться здесь или нам надо уезжать?

– Надо. Тебе надо сунуть голову под холодную воду! Чтобы охладиться! – Тяжелая ладонь опустилась на стол, так что тот подпрыгнул. – Найди в ближайших квартирах чайник и принеси Маше чаю. Разве не видишь? Девушка замерзла!

Кажется, Макс исчез с удовольствием – было понятно, что дядя быстро не успокоится. И как только Макс ушел, Леонид Леонидович с облегчением откинулся на спинку стула.

– Будьте с ним построже. Он иногда забывается. – Леонид Леонидович устало закрыл глаза. – Ему надо постоянно напоминать, что рядом с ним человек. Хотя лучше всего у него как раз с человеческими проявлениями.

Я потупилась, не зная, что говорить.

– Ну, и что ты принес? – Леонид Леонидович все еще сидел с закрытыми глазами, а в дверях уже появился Макс с чайником в руке. Интересно, где он его взял? – Пить она будет из ладоней?

Макс поставил чайник на стол и уже собрался снова исчезнуть, когда голос Леонида Леонидовича остановил его:

– Что за манеры? Хотя бы в присутствии Маши двигайся помедленней!

– А где я вам чашку возьму? – обиженным голосом спросил Макс.

– Маша, где у вас стоят чашки?

– Одна у меня в комнате, на столе, – торопливо вспомнила я.

Забота Макса мне была необычайно приятна. Даже если бы он бегал не за кипятком, а принес всего лишь холодной воды из-под крана, мне бы оказалось достаточно. Он был великолепен в своих стараниях угодить.

Хлопнула дверь.

– Ладно, будем надеяться, что из этого что-то получится. – Леонид Леонидович встал, и мне показалось, что вместе с ним передвинулся по мастерской сумрак. – Хотя вы, Маша, еще не знаете главного. Вы не задумывались, почему на вас так активно до недавнего времени охотились?

– Полнолуние, наверное. – О происшествиях последних дней я старалась лишний раз не размышлять. – Осень, психи становятся активными…

– Да, кое-кто осенью и правда оживает. – Леонид Леонидович оставался напряженным, словно постоянно во что-то вслушивался. И вдруг он произнес прямо-таки с сожалением: – Тем не менее вы до сих пор живы.

Я и сама не заметила, как перекинула ногу на ногу и сложила руки на груди, строя между ним и собой мысленный барьер, словно таким образом могла защитить себя.

– Не обольщайтесь на наш счет. – Темнота за спиной Леонида Леонидовича набухала, готовая разлиться по всей мастерской. – Мы не добрые. Не надейтесь, что на нас подействовали уговоры Макса. Мы остаемся теми, кем были. Для нас ничего не значит человеческая жизнь, нет понятий «хорошо» и «плохо», есть только принцип выживания. Помните, вы сказали, что выживает сильнейший? Именно так! Да, мы сейчас решили, что лучше оставить все как есть, но это решение временное. Вы не вытащили выигрышный билет или билет в рай. Скорее в ад! Как только равновесие нарушится, мы снова выйдем на охоту.

Темнота поползла по полу. Я сунула руки в карманы. Брякнули забытые с той ночи на кладбище спички, пальцы коснулись холодного крестика.

– Макс рассказывал вам про Смотрителей? – Леонид Леонидович снова стоял около стола, в мастерской было светло. – О людях, обладающих даром чувствовать темноту? Вы, Маша, одна из них. Рано или поздно на вас выйдут заинтересованные в этом даре. Людей с даром осталось очень мало. Костры инквизиции горели не зря. На них почти не попадали настоящие колдуны и вампиры. На них горели люди, которые утверждали, что знают, кто те такие. Это были Смотрители. Только вы могли почувствовать Макса. Только на вас Макс должен был обратить внимание. Будем надеяться, что вы никогда не встанете друг против друга с мечом в руке.

– Я просил не пугать ее! – Макс застыл около стола, глаза его полыхали гневом, и я в который раз залюбовалась им. Он был прекрасен, особенно сейчас, когда злился.

– Я не пугаю, а предупреждаю. – Леонид Леонидович отошел к камину и что-то поискал на нем. – Тебя-то, балбеса, предупреждать поздно. Если у вас что-то и выйдет, то лишь благодаря Маше. – Он снова вернулся к столу. – Но помните, Маша, если вы начнете выступать против, я первый объявлю охоту. А la guerre comme а la guerre.[15]

Глаза его сверкнули стальным холодом, отчего мне сразу захотелось залезть под стол. Но рядом уже стоял Макс, и я больше ничего не боялась.

– А что, будет забавно, – пробормотал он, ставя передо мной чашку. – Тебе надо будет посмотреть, как Лео охотится.

Вот уж чего мне точно не хотелось видеть, так это охоту. Я обхватила двумя руками свою любимую чашку с рыбками и прижала к себе.

– Возьмите, вам следует собраться с силами. – Передо мной легла плитка шоколада, завернутая в шуршащую фольгу. Не привычная тоненькая стограммовая упаковка, а тяжелый массивный брусок насыщенного темно-коричневого цвета.

– Ого, какое богатство! – протянул руку Макс, собираясь отобрать у меня угощение, но холодный взгляд дяди остановил его. – Подумаешь, к простым человеческим радостям припасть нельзя…

Мне стало смешно, и я решила больше ни на кого не обижаться. Залила чай в чашке кипятком, отломила приличный кусок шоколада.

– Тебе нельзя, зубы болеть будут, – ехидно заметила я, чувствуя, как на языке тает необычайная сладость. Макс демонстративно клацнул зубами.

В полной мере насладиться шоколадом я не успела. Леонид Леонидович резко повернулся к камину.