– Маша, прости. Я не думал, что все так получится. – Макс снова держался от меня на расстоянии. В руках у него ничего не было. – Мне казалось, что наши отношения – наше с тобой дело, и самым сложным будет объяснить тебе, кто я такой. Что, несмотря ни на что, я тебя люблю. Но все вышло по-другому.

– Ты хочешь меня оставить? Хочешь, чтобы я была одна? – Шкура приковала меня к полу. – Не смей!

– Маша, пойми: я смерть для тебя. – Макс нагнулся надо мной, руками сильнее надавил на шкуру, чтобы я больше не дергалась. – Где бы мы ни появились, тебе будет угрожать опасность. Ты не сможешь жить в моем мире, я не смогу в твоем. Мы обречены! Сначала они хотели уничтожить тебя, потому что ты их чувствовала. А потом из-за меня. Они боятся за свою спокойную жизнь.

– Спокойную? – Я выбралась из-под шкуры и наконец вздохнула с облегчением.

– Если бы не я, они оставили бы тебя в покое.

– Раньше надо было думать! – начала я злиться. Ну сколько можно меня пугать… – Бросил бы меня на детской площадке около песочницы с Синицыным, и никаких проблем.

– Если бы не я, ты бы туда не пришла.

– Если бы не ты… – заговорила я и замолчала. Если бы не Макс, многого бы не произошло. Хорошего в том числе.

– Не надейся, я бы тебя все равно спас. У меня были вполне объяснимые причины.

– Ты Бэтмен и не можешь не спасать людей? – Мысли о супермене казались теперь такими далекими, словно из прошлой жизни.

– Нет. От вида твоей крови я сошел бы с ума!

Я быстро посмотрела на него. Бедный… Как же тяжело ему живется. Если это вообще можно назвать жизнью.

– Кровь для нас своего рода наркотик. – Макс внимательно следил за моей реакцией, но мне не было страшно. Опасность прошла, мы были вдвоем, все остальное неважно… – В нас горит постоянный голод, и если не сдерживать себя, то последствия могут быть непредсказуемыми. Можно убить сто человек, можно двести. Кровь будит в нас звериные инстинкты.

– И что? – Не скажу, что я слушала его со спокойным сердцем. Где-то в области желудка собирался неприятный холодный комок.

– Ты представляешь, что будет, если где-то обнаружится гора трупов?

Макс присел рядом и с любопытством заглянул мне в лицо. Его удивляла моя реакция. Любая нормальная девушка от таких разговоров в обморок грохнулась бы, а я сижу и улыбаюсь. А что еще мне оставалось делать после того, как я познакомилась с десятком вампиров? Только улыбаться и радоваться жизни. Я уселась удобней и ответила:

– Милиция приедет.

– Не только милиция. Скажем так: есть на свете люди, которые с удовольствием познакомились бы с нами. Их интересует все, что связано с темной стороной жизни. А еще больше им хотелось бы подчинить нас себе. Это же так круто – заставить вампира делать то, что тебе хочется! Убивать твоих врагов, пугать конкурентов, внушать людям нужные мысли.

Что-то знакомое промелькнуло в его словах, и я, чтобы прогнать ненужные мысли, опустила глаза.

– Смотрители? – мелькнула догадка. – Вы от них сбежали из Европы?

– И от них тоже. Они привязчивы, от их внимания очень трудно избавиться.

– Почему вы не можете их загипнотизировать или убить?

Макс хмыкнул, блеснули белые зубы.

– Всех не убьешь, – произнес он с явной издевкой. – Среди Смотрителей очень мало внушаемых людей.

Его глаза стали огромными, он стремительно наклонился надо мной, и я вдруг расхохоталась, закрывая лицо руками.

– Значит, и на вас есть управа?

Потом отпихнула от себя Макса, но он не дал мне встать. Обнял, притянул к себе. Прошептал мне в ухо:

– А тебя совсем не смущает, что я убийца?

– Такова твоя природа. Ты не виноват. – Я отклонилась, чтобы лучше его видеть. Макс еле заметно качнул головой. – И ты гораздо лучше всех тех, кто не должен убивать, а убивает. Мы же восторгаемся львом, хотя он убийца.

– Ма-ша! – Мое имя стоном сорвалось с его губ. – Как долго я ждал тебя!

– Долго? – хотела я пошутить, но получилось неожиданно серьезно.

– Сто пятьдесят лет. И я бы ждал еще столько же, только бы ты пришла…

– Ты… стал… вампиром… так давно? – вопрос я задала с трудом. Не верилось, что передо мной человек из позапрошлого века.

– Это было в Берлине. – Макс отвернулся. Наверное, ему было не очень приятно вспоминать. – Меня нашел Лео, я умирал.

– А родители? – Слова сами сорвались у меня с языка, и я тут же пожалела о них. Вряд ли тема для Макса приятна.

– Отец был композитором. Я помню только его руки и спину. Он часами проводил за инструментом. А мать была чем-то похожа на тебя.

Он пристально на меня посмотрел, и я не смогла скрыть довольную улыбку.

– Так вот откуда пианино! Комод, ящики – вы возите мебель за собой?

– Это антураж. Когда люди переезжают, у них должны быть вещи. Что-то мы действительно привезли с собой. Но в основном все наспех куплено уже здесь. Нам не нужно столько вещей. Тем более пианино никто не потащит из-за границы!

– Как же ты внес его в дом?

– Пока меня никто не видел, втащил его боком. – Макс был смущен. – Я не очень люблю музыку. Слишком много у меня ее было в детстве.

Детство? Стопятидесятилетней давности? Внезапная мысль заставила меня подпрыгнуть на месте.

– Который час? – За всеми жуткими событиями я забыла, что меня ждут дома.

– Девять. – Макс с шумом втянул в себя воздух. – Самое лучшее время суток!

– Как ты определил? – Я начала шарить вокруг себя – в потемках никак не могла сообразить, где моя куртка с сотовым телефоном в кармане. – У тебя в голову часы встроены?

– За полтора века можно научиться определять время без часов, – с издевкой в голосе ответил Макс.

Вспыхнул свет. Я зажмурилась.

– Хочешь поддержать версию, что мы предпочитаем темноту? – мастерскую заполнил бархатный голос Леонида Леонидовича. – Макс, ты забыл, что некоторым сидеть на полу может быть холодно.

Макс подхватил меня на руки и заметался, не зная, куда пристроить.

– Существуют же на свете стулья! – рявкнул возмущенный голос. – Извините, он у нас слегка одичал.

Через секунду я сидела на стуле с высокой спинкой. И впервые оглядывалась. Мастерская была огромна. Она, наверное, занимала весь полуподвальный этаж нашего дома. Маленькие лампочки, встроенные в потолок, щедро освещали ее гулкую пустоту.

Пол был устлан пушистым белым ковром. В дальнем углу стояло пианино. То самое, белое. Стояло клавишами к стене – на нем действительно никто не собирался играть. Плотные черные шторы закрывали всю стену, где должны были быть окна. В углу на специальной треноге находилось оружие. Сабли, шпаги, рапиры. Был даже легкий меч. Одного взгляда достаточно, чтобы понять: это не современная поделка, а нечто особенное. Тут же в углу стопками лежали книги. Два стула с высокими спинками, тяжелый массивный стол. Два странных ящика, на одном из которых я недавно лежала. Рядом с ним все еще валялась шкура. Кованый сундук. Большая дубовая кровать с алым покрывалом.