осенью 1958 года с шведским славистом Н. А. Нильсоном, Пастернак утверждал: «Лара, героиня романа - живой человек. Она - очень близкая мне женщина».

Также прямое упоминание о прототипе Лары есть в письме, написанном Пастернаком немецкой переводчице и литературоведу Ренате Швейцер 7 мая 1958 года:

«Во втором послевоенном времени я познакомился с молодой женщиной - Ольгой Всеволодовной Ивинской... Она и есть Лара моего произведения, которое я именно в это время начал писать (с перерывами для перевода Марии Стюарт Шиллера, Фауста и Макбета). Она олицетворение жизнерадостности и самопожертвования. По ней не заметно, что она в жизни (уже до этого) перенесла. Она и пишет стихи, и переводит стихи наших национальных литератур по подстрочникам, как это делают некоторые у нас, кто не знает европейских языков. Она посвящена в мою духовную жизнь и во все мои писательские дела.»

И в интервью, данном английскому журналисту Антони Брауну в конце января 1959 г, поэт говорил о Ивинской: «Она - мой большой, большой друг. Она помогла мне при написании книги, в моей жизни. Она получила пять лет за дружбу со мной. В моей молодости не было одной, единственной Лары... Лара моей молодости - это общий опыт. Но Лара моей старости вписана в мое сердце ее кровью и ее тюрьмой.»

А рукопись первых четырех глав романа Пастернак преподнес Ольге Всеволодовне с дарственной надписью: «Ларе от Юры».

Но, по признанию Ивинской, «наверное - я - не «абсолютная» Лара, а он - не «абсолютный» Юра. Б.Л. часто мне говорил, что не нужны полные биографические совпадения героев с их прототипами. Пусть это будут собирательные образы, пусть у Тони будут черты и мои, и Зинаиды Николаевны, так же, как те и другие (и еще чьи-то третьи) будут у Лары. Но главное - показать и меня, и себя, и отношение к жизни, к литературе, к искусству - такими, какими воспринимает их именно он. Всю жизнь он благоговел перед женщиной.

И он тщательно отделывал образы Тони и Лары. Хотя в этих образах не было почти никаких биографических совпадений ни с З.Н., ни со мной, в характере Тони больше всего было от З.Н., а Лары - от меня.

Узнав, что я на четверть немка и наполовину полька, нерусской национальностью наделил Б.Л. свою героиню Лару Гишар.

В Курске прошли мои детские годы - и в стихах Б.Л., приписанных Юрию Живаго:

... Дочь степной небогатой помещицы,

Ты - на курсах, ты родом из Курска.

А в образе Тони определенно проступают черты 3. Н. Вот что сообщает о Тоне Юрий: «Я наблюдал, как расторопна, сильна и неутомима Тоня, как сообразительна в подборе работ, чтобы при их смене терялось как можно меньше времени».

А вот что пишет Борис Пастернак о Зинаиде Николаевне: «... Страстное трудолюбие моей жены, ее горячая ловкость во всем, в стирке, варке, уборке, воспитании детей создали домашний уют, сад, образ жизни и распорядок дня, необходимые для работы тишину и покой» (из письма к Ренате Швейцер от 7.5.58).

Таких совпадений в рисовке характеров найти у Б.Л. можно много, как и автобиографических черт в характере Юрия Живаго.

Это Юра «еще с гимназических лет мечтал о прозе жизнеописаний, куда бы он в виде скрытых взрывчатых гнезд мог вставлять самое ошеломляющее из того, что он успел увидеть и передумать. Но для такой книги он был слишком молод, и вот он отделывался вместо нее писанием стихов, как писал бы живописец всю жизнь этюды к большой задуманной картине».

Пастернаку необходимо было жалеть своих возлюбленных. Живаго говорит Ларе: «Я думаю, я не любил бы тебя так сильно, если бы тебе не на что было жаловаться и не о чем сожалеть. Я не люблю правых, не падавших, не оступавшихся. Их добродетель мертва и малоценна. Красота жизни не открывалась им».

С одной стороны, это признание вполне автобиографично. Поэт бы сам себе не нравился, если бы его жизнь была гладкой, без взлетов и падений, без грехов и раскаяний, без тяжелейших испытаний, глубоких потрясений. С другой стороны, безгрешные женщины ему были неинтересны. Из пастернаковских же возлюбленных под подобное определение точнее всего подпадает Ольга Ивинская. С ней Пастернак познакомился в октябре 1946 года в редакции «Нового мира», куда пришел договариваться о будущей публикации романа. Ивинская тогда заведовала отделом начинающих авторов. Но встретились они в отделе поэзии.

В результате переговоров Пастернака с журналом «Новый мир» 23 января 1947 года был подписан договор на публикацию романа под названием «Иннокентий Дудоров (Мальчики и девочки)», - объемом в 10 авторских листов и сроком сдачи в августе 1947 года. Одновременно в «Новый мир» было предложено несколько последних стихотворений: «Март», «Зимняя ночь», «Бабье лето». Однако против их публикации восстал заместитель главного редактора Константина Симонова Александр Кривицкий, и Симонов с ним согласился, чем вызвал удивление Пастернака - как же так, главный редактор не хозяин в своем журнале.

Ивинскую представили Пастернаку в редакции как одну из его горячих поклонниц. Когда Ольга призналась, что у нее есть всего одна пастернаковская книга, Борис Леонидович оживился: «Ну, я вам достану, хотя книги почти все розданы! Я сейчас занимаюсь переводами, стихов своих почти не пишу. Работаю над Шекспиром. И знаете, задумал роман в прозе, но еще не знаю, во что он выльется. Хочется побывать в старой Москве, которую вы уже не помните, об искусстве поговорить, подумать». И слегка смущенно добавил: «Как это интересно, что у меня еще остались поклонницы». Уже на следующий день он все обещанное принес.

У Ивинской к тому времени было двое детей - семилетняя Ирочка и совсем маленький Митя, была мать, отсидевшая три года по 58-й статье, было, по ее собственному признанию, «много увлечений и разочарований», а также самоубийство отца Иры, Ивана Васильевича Емельянова, вскоре после ее рождения, и смерть в 1942 году второго мужа, Александра Петровича Виноградова, в больнице, на руках Ольги Всеволодовны. Она жила с матерью и ее мужем Дмитрием Ивановичем Костко.

Своей поклоннице и близкой подруге Ивинской Люсе Петровой Пастернак признался, что полюбил Ольгу: «Да что такое жизнь, что такое жизнь, если не любовь? А она такая очаровательная, она такая светлая, она такая золотая. Теперь в мою жизнь вошло это золотое солнце, это так хорошо, так хорошо. Не думал, что я еще узнаю такую радость. Она работает в «Новом мире». Я очень хочу, чтобы вы ей позвонили