— Век свободы не видать, — поклялась я.Возлюбленный кивнул и вроде бы успокоился, после чего начал излагать вполневнятно:

— Тут дело такое: в доме этом жил один человек… крутой,одним словом.

— Ленкин ухажер, — подсказала я.

— Ленкин? Ах, ну да… Так вот, год назад менты за нимявились, а он у них из-под носа ушел и пропал. А Ленка из тюрьмы письма пишет,мол, Иван на воле и все такое. А его и след простыл. И вдруг являетесь вы,землю роете да еще и выспрашиваете. Ну, братан и послал меня для выяснения.

— Какой братан? — заинтересовалась я.

— Обыкновенный, брат мой старший.

— А чем он занимается? — еще большезаинтересовалась я, а возлюбленный замялся:

— Так… всем помаленьку. К примеру, тут неподалекуразвлекательный центр есть, «Карусель» называется, так он там генеральнымдиректором…

Я успокоилась, итак, Мотыль — Сашкин брат, разумеется, еслистарший Мотыль, то младшему надо становиться Клеем или придумывать другуюкличку, не то получается, что у одной мамы оба сына Васи… Тут я себя одернула ивновь сосредоточилась на Сашке.

— Послал, и что?

— Как что? Выяснять стал.

— А коленную чашечку Иннокентию Павловичу выповредили? — Бог знает почему вспомнила я о последнем.

— Это не я, — испугался Клеи. — Это кто-тодругой, я даже не знаю кто.

— Да ладно, — утешила я. — К разговоруспросила. То, что брат велел разобраться, более-менее понятно, но мумия-то емузачем? Похоронить с почестями?

— Не в этом дело… — Сашка явно томился. Он посмотрел назвезды, потом на меня и зашептал в самое ухо, для чего мне пришлось нагнуться:

— Его же все искали. С прошлого года. Сплошнаянеразбериха. Ленка пишет одно, а его-то и нет нигде. Понимаешь?

— Нет, — сказала я. — На что он вам такнужен? Нет и нет, глядишь, объявится, то есть теперь, конечно, не объявится, ночего так уж переживать, не ясно. Или он был всеобщим любимцем?

— Чего ты болтаешь? — вытаращил Сашка глаза исказал еще тише и еще более зловещим шепотом:

— У него были деньги. Большие.

— Ограбил кого? — охнула я, а возлюбленный поморщился.

— Нет. Не то совсем. Общие деньги… долго объяснять.Короче, были при нем большие деньги, и выходило так, будто он с ними смылся,потому что с прошлого июля ни о нем, ни о деньгах ни слуху ни духу. Ну, нашисильно осерчали и даже награду объявили: мол, кто доставит его живым илимертвым… — Сашка опять запнулся и скоренько закончил:

— Вот так вот.

Все мои самые черные догадки оказались верны — мумия былаценной, и эти самые ценности у нас увели из-под носа. Грудь вздымалась отправедного гнева, очень хотелось, не сходя с этого самого места, разобраться статями и разбойниками, ворьем и жуликами и начать с хорошей затрещины Сашке.Однако гнев я до поры до времени укротила.

— А Макс этот зачем здесь? — спросила я ласково.

— Прислали, гада, — невежливо проворчалвозлюбленный. — Говорю, вроде ревизора. Смотрит.

— Куда? — не очень-то поняла я.

— Мужика-то нашли, а деньги-то тю-тю…

— Какие деньги? А-а… — опомнилась я. — Неужто оних с собой таскал? — спросила я с легким удивлением. Какими бы олухами нибыли бандиты, но тысяча долларов, которые имел при себе Ленкин ухажер, явно нета сумма, из-за которой стоило огород городить.

— Конечно, нет, — обиделся Сашка. — Так ведьникто, кроме него, не знал, где эти деньги. А вы тут роете. Соображаешь?

— Так мы дедов клад роем, — пожала яплечами. — Зачем нам ваши деньги? У нас здесь зарыто тридцать золотыхчервонцев… — Далее я охотно воспроизвела семейное предание, особо выделивбриллиантовую диадему и кольцо с изумрудом фантастической величины. Сашкаслушал с интересом, после чего сказал:

— Мы ведь не знали, чего вы роете.

— Как не знали, если я вам в первый же день об этомсказала?

— Сказала… — хмыкнул возлюбленный, чем оскорбил меня доглубины души. Сурово на него взглянув, я нахмурилась и пояснила:

— Я всегда говорю правду, что сказала — то и есть. Аобманщиков на дух не выношу.

— Да ладно, чего ты… — застыдился Сашка и взял меня заруку.

— Не чего ты, — еще немного погневалась я, —у нас все должно быть честно. Ты по-хорошему, и я со всей душой. А если хитритьначнешь или вообще…

— Чего заводишься? Понял я, понял…

— Ладно… — Я потрепала его по плечу и к груди прижала,он вздохнул и вроде бы задремал, это в мои планы не входило, а потому Сашкепришлось скоренько отлепиться. — Этот Макс, — вернула я его с небесна землю, — он что же, хочет деньги искать?

— Ну…

— На нашем фундаменте? — уточнила я.

— Не в фундаменте, а вообще… вот брат ваш этот…

— Эдуард…

— Точно. Он ведь тоже роет и, вполне возможно, что-тознает.

— Вряд ли. Он и роет не там… — Тут я сообразила, чтоэто очень удобный случай подложить свинью вредителю, и глубокомысленнодобавила:

— Хотя, может, ты и прав. Оттого и роет не там, где мы.Совершенно, то есть не в том месте, где наш прадед мог сокровища спрятать.

— Вот видишь, — обрадовался возлюбленный. —Макса-то и послали, чтобы, значит, он во всем разобрался.

— Его тут только и не хватает, — проворчала я ивзяла Сашку под руку, хоть и было это неудобно. — Пошли, проводишь меня.

Возле дома нас ждал сюрприз: на скамейке сидела сестрица вкомпании с блондином и увлеченно слушала соловья.

— Просто безобразие, — возмутилась я, правда, неочень громко. Мышильде давно спать пора. Всю ночь просидит на скамейке, азавтра производительность труда резко упадет. — Идем, — кивнула ясестрице. Блондин усмехнулся, а я смачно расцеловала Сашку и на прощаниепомахала ему рукой.

— Симпатичный, — заявила сестрица, заплетая наночь волосы в тощую косицу. Сходство с мышью стало абсолютным.

— Кто, Сашка? — съязвила я.

— Нет, этот… Максим.

— Что удалось узнать?

Тут сестрица растерялась.