Он остановился в метре от меня.

И опустил глаза, как будто ему было стыдно.

– Ну, что? Если бы ты был Владом, я бы сказала – ага! Опять тратишь душу на то, чтобы отыскать какую-то там ведьму! Если бы ты не выдал тираду, которую мы вдвоем только что прослушали, я бы сказала – ну понятно, решил погулять, и наши пути в который раз сошлись. Так что же тогда?

Яр вдруг шагнул вперед и обнял меня.

Обхватил своими руками и прижал к себе. Заговорил быстро:

– Я шел по твоему следу.

– Звучит очень профессионально, если рассматривать тебя как охотника за ведьмами.

– Нам не нужны ваши души, чтобы ставить маячки. Помнишь? Маячки… Я только недавно научился. Он цепляется не к душе, а к личности, так называемой «единице». Не настолько точен, как ваши, не может показывать, повлияли ли как-то на твоего подопечного, а ваши маячки, по словам моей наставницы, это могут. И работает он от силы дня три. Но…

– И ты его на меня прицепил, – не спрашивала, а утверждала я.

Почувствовала, как Яр кивает.

И больше ничего. Устала удивляться.

– Ну, как видишь, со мной все прекрасно, в твоей помощи я не нуждаюсь. Или ты ждал не этого? Поняла. Вау, Яр, – я шагнула назад и взмахнула руками, – какая неожиданная встреча, я так рада видеть тебя! Телефон разрядился, я не смогла тебе написать, но больше всего на свете мечтала с тобой повстречаться. Ты ждешь этого?

– Ничего не жду.

– Правильно. Терпеть не могу, когда вы сначала придумываете каких-либо ожиданий в моем отношении, а потом начинаете разочаровываться. Не жди. Так и нужно.

Яр вновь сократил расстояние между нами. Шагнул вперед, протянул ко мне руки и произнес невероятно возвышенным тоном:

– Я выведу тебя к свету.

– Все белые такие пафосные?

– Ты знаешь так много белых?

– Достаточно, чтобы можно было судить обо всех. Я не могу уйти, понимаешь? Я… вообще-то, у меня дела.

– Время неподходящее, – качнул головой Яр, – для дел. А ты ещё и одна!.. Как вы там говорите? Всевышняя? Эй, Всевышняя, позволь мне уберечь твою подопечную от глупостей!..

Осторожно схватил за рукав и потащил куда-то. Причем потащил уверенно, что для человека, который вроде как совсем не разбирается в местности, удивительно. Или за те полтора года, что он прожил здесь, Яр успел изучить все улицы в радиусе десяти километров от его дома? Тоже мне, невероятно занятой студент-медик.

Впрочем, обещание свое Яр сдержал.

Каких-то три минуты, и мы в самом деле оказались на улице светлой и людной. Это произошло резко, будто в один момент с клетки сдернули покрывало и выбросили тебя наружу, заставив лететь самостоятельно.

Столько света и столько людей.

А небо все равно почти черное.

– Так быстро? Почти запрещенная магия, – отозвалась я скептично.

– Я и сам, в какой-то мере, почти запрещенный маг, – заметил Ярослав, гордо вскинув голову. Он уверенно вел меня по незнакомой улице, в направлении, только ему известном, и все же я доверяла Яру беспрекословно и шла за ним, как верная собачка.

– Это ещё почему?

– Делаю такие вещи, которые белым делать не следует. Чувствую то, что делать не должен. А ты?

– А я ничего не чувствую, – призналась. И ничуть не соврала. – Пытаюсь что-нибудь делать, но мне и тут мешают. Приходят, тащат. Если вы такие параноики, обратитесь к врачу, но не мешайте мне делать так…

…как я сама посчитаю нужным. Договорить не успела.

Случилось нечто, чего я ожидала меньше всего на свете. Признаюсь честно: напади сейчас на нас охотник за душами, я удивилась бы меньше.

В трех метрах впереди распахнулась дверь салона с притягательной золотой вывеской, и наружу из него шагнула женщина в серой шубке: легкая улыбка, задумчивый взгляд вдаль.

И я узнала ее сразу же.

Так, как я каждый раз узнаю в зеркале себя.

У нее было мое лицо, только на двадцать один год взрослее, моя фигура, разве что смотрится более женственно, и совсем-совсем чужие глаза.

Конечно, я не могла ее не узнать.

Раньше я сотни раз представляла себе, как посмотрю в ее глаза и увижу сожаление о совершенном поступке. Тысячу раз слышала в своей голове ее тихие, отчаянные извинения, произнесенное все таким же теплым и бархатистым, как прежде, голосом. И миллион раз обещала себе, что никогда-никогда-никогда ее не прощу.

Года три назад меня отпустило.

И я начала забывать, как меня предали.

Она умерла для меня окончательно. Я перестала ходить, как прежде, по местам, которые мы когда-то посещали втроем – я, отец и она, – в поисках отыскать хотя бы деталь, что о ней напомнит. Я больше не вслушивалась в разговоры взрослых, надеясь отыскать ее упоминания.

Это был мой выбор.

Все имеют право на выбор— она сама доказала мне это.

Я оставила свои надежды, стремясь избавиться от боли – однако же боль никуда не ушла. Боль притупилась, справедливости ради, стала не такой острой, позволила мне дышать, смеяться и ввязываться в приключения. Но лицо ее я так и не смогла забыть.

Да и как? Каждый день, зацепившись взглядом за собственное отражение, я вижу ее черты, и никуда от этого не денешься.

Матушка.

Знала бы ты, как я, покинутая, мечтала с тобой встретиться!..

Я ведь раньше и предположить не могла, что встречусь с тобой вот так: уже взрослой, но все еще всеми оставленной.

Что ты делаешь здесь, матушка? Ты же так стремилась к свету – к истинному свету, я имею в виду. Зачем ты шагаешь в эту темноту, наполненную иллюзиями и фальшью?..

Я имею право судить о белых, Яр.

Я имею право.

Как-никак, та, что меня родила, теперь одна из вас.

…Замешательство длилось лишь мгновение. В голове пронеслась карусель спутанных мыслей, и я опомнилась. Назад я пойти не могла – Ярослав, будто назло, стоял поодаль. Зато я могла пойти вправо – там как раз виднелся поворот на одну из тех узких темных улочек, как та, из которой Яр вытащил меня совсем недавно.

Охотник за душами любит темноту.

Как и я.

Теперь пришла моя очередь тянуть Яра за рукав. Не могла ведь я уйти одна. А я очень хотела уйти. Моя настоящая матушка мертва. Та женщина, которую я вижу перед собой – лишь ее искаженное отражение, слишком сильно отдаленное от действительности. И я не хочу иметь с ним никаких дел.

Однако в этот раз Яр меня подвел – маг с места не сдвинулся.

(Я имею полное право судить о белых).