Он тоже заметил мою матушку. Причем посмотрел на нее не так, как смотрят на случайного прохожего. Это был не равнодушный взгляд (увидеть и тут же забыть). Глаза Яра вспыхнули узнаванием. Он, слишком легко вырвавшись из моего захвата, шагнул вперед и тем самым свел на нет все мои усилия.

О Всевышняя!

Яр широко улыбнулся (я будто в замедленном действии наблюдала, как расцветает на его лице эта улыбка) и произнес:

– Елена! Я так рад вас видеть!

Я бессильно опустила зависшую в воздухе руку.

Они знакомы. Они знакомы. Они…

Вспомнилось прошлое лето – то самое чудесное время покорения кладбищ и местных деревенских речушек. И слова, произнесенные теми самыми губами, с которых сейчас так легко сорвалось имя моей матери.

Белая наставница. Что неплохо разбирается в черной магии.

Черт. А я ведь думала, таких совпадений не бывает.

Выходит, все это время я общалась с учеником моей ненаглядной матушки?

Душа заболела так сильно, будто я не пыталась все эти годы ее вылечить.

В тот момент я так сильно их возненавидела – и матушку, и Яра. Если бы ненависть моя была материальной, она бы окрасила в черный цвет весь город, и никакие фонари бы его не спасли. Лишь только солнце, каждое утро выплывающее из-за горизонта. Но я перестала верить в солнце. И в себя, выходит, тоже.

Матушка смеялась, давая мне такое имя, верно?

– Здравствуй, Ярослав, – отозвалась она. И я тут же вспомнила этот голос, что когда-то рассказывал мне сказки на ночь. У матушки была богатая фантазия на сказки. Помню, каждый вечер, прежде чем выключить ночник и уйти, она рассказывала мне очередную сказку, а потом наклонялась и шептала на ухо, что все будет хорошо.

А я верила. И любила ее больше жизни.

От любви до ненависти – одно предательство.

– Как твои успехи? Со всеми заданиями справился? – матушка улыбнулась, а я поникла еще больше, получив доказательство для своих догадок. – Не ожидала здесь тебя увидеть, – продолжила матушка. – Тем более, с такой очаровательной девушкой. Не познакомишь нас?

Я вздрогнула.

И подняла голову, перестав рассматривать искрящийся снег под ногами.

Она не узнала меня сразу, как я ее, и от этого было ещё больнее.

Наши взгляды пересеклись. Восемь лет – страшно представить. На ее лице начали проявляться морщинки, тщательно скрываемые. Но глаза оставались все такими же, таящими невиданные тайные знания. А до сих пор светлые волосы отливали пеплом. Матушка начала осветлять их на пару тонов за несколько месяцев до того, как ушла.

Она была красивой.

Статной и величественной.

Я же, сильно похожая на нее внешне, совсем не походила на нее душой. И, пожалуй, это меня даже не огорчало.

– Дочь? – спросила матушка севшим голосом. И куда делась вся размеренность?

Я улыбнулась. Покачала головой. Заметила недоуменный взгляд Яра, обращенный на меня – наверняка после одного вопроса моей матушки внутри него родилась еще тысяча.

Но я на мага сейчас не смотрела.

Только на нее.

– Вы ошиблись, – я старалась держать себя в руках, но голос все же дрогнул. – У меня нет матери. Только отец.

Матушка шагнула вперед. Про Яра теперь и она забыла.

Вау. Неужели я получила свою дозу внимания?.. Весьма скромную, если брать в учет все восемь лет, что мы не виделись, и все-таки.

– Яна? – уточнила матушка.

– Я вас не знаю и не то чтобы хочу познакомиться, так что попрошу вас соблюдать дистанцию. Мне пора возвращаться. Яр, спасибо, что проводил, – и посмотрела на него, как на предателя. А Яр, кажется, прочитал в моих глазах даже больше, чем следовало. Тут же подошел ко мне и остановился, едва не касаясь плечом.

Несмотря на все доказательства, которые иначе понять просто не получится, я все еще никак не могла осознать, что наставницей Яра являлась моя матушка. Мозг знал – душа противилась.

Любовь всегда достается не мне. Пора бы уже смириться.

– Я так давно мечтала с тобой повидаться… – выдохнула матушка.

– Зря, – я вложила в голос всю свою злость. – И просто к сведению: я тебя ненавижу.

Развернулась и сорвалась с места.

Плевать на дороги, на людей, на все плевать.

Последний островок света в моей жизни рассыпался на миллионы колких осколков, и даже для меня, привыкшей проигрывать, это оказалось слишком ранящим событием.

Яр только притворяется добрым. На самом деле он хитрый и расчетливый. И даже сейчас. Он позволил мне убежать далеко настолько, чтобы скрыться от глаз матушки. И тут же остановил – взял за плечо. А сразу после встал напротив.

Я тяжело дышала.

Впрочем, вместе с воздухом из моих легких вылетала боль, слишком много боли, что я так бережно в себе храню.

– Все хорошо? – уточнил маг.

Я прикрыла глаза и улыбнулась горько, не скрывая своих истинных эмоций. Спросила:

– Это она – та самая наставница, о которой ты мне рассказывал когда-то, так? Она? Именно она?

Яр кивнул – медленно, но уверенно.

И терпение окончательно меня покинуло.

– А знаешь ли ты!.. – воскликнула я. – Она не обозналась. И я в самом деле ее дочь. Чисто биологически, и тем не менее.

Из глаз побежали слезы.

Слишком горячие для холодных щек.

Я попыталась смахнуть одну из них рукой в варежке, но лишь размазала по коже.

Яр молчал и внимательно наблюдал за мной. А мне это и нужно было. Я переступила границу дозволенного и не могла больше молчать. И пусть я его ненавидела – мне все же нужен был тот, кто меня выслушает.

– Ты знаешь, – продолжила, – что она меня бросила, когда мне было одиннадцать?

Это было лето, и я в свой первый и последний раз побывала в лагере, на море. Мои последние солнечные дни – так мне показалось в тот момент, когда я вернулась и не обнаружила матушку.

– Ты знаешь, что с тех пор она не сказала мне ни слова?

А я ждала. Я ждала с фанатичностью безумца. Хотя бы чего-нибудь, даже очертания вдалеке. Отец сразу сказал мне, что мама ушла и не вернется. А я не теряла надежду. Наивная дурочка.

– Ты знаешь, что она выбрала вас вместо меня?

И я даже не скажу сейчас, что хуже: если бы после ее ухода я не услышала о матушке вообще ничего – или то, что нечто я все же услышала. Отец разговаривал с кем-то по телефону. Именно благодаря этому я и узнала, что матушка ушла к белым. Переродилась. Развлечение не для всех, и все же осуществимое.

– Ты знаешь, как мне ее не хватало, как я ее любила?