— значит так суждено. Не в первый, и возможно не в последний раз они вливались в стаю. Умрёт новый глава и если не отыщется нового такого же сильного вожака, все передерутся и разбегутся в места, где легче будет выжить. Особенно они не пожалели в дальнейшем, когда оказалось что чужаки не стремятся уничтожить в вольерах и яслях молодняк, не режут в темноте нор глотки малым. Не делают из присоединенных рабов, а включает на тех же условиях, как и своих бойцов.

Мне в этих двух поединках ничего толком не угрожало. Вожаки стай были самыми обычными крысолюдами. Да, самыми ловкими, сильными и хитрыми, но не более того. Ни одного артефакта, тогда как мой эльфийский амулет работал, отражая часть ударов, когда оставшиеся принимали на себя отремонтированные бронзовые доспехи, найденные когда-то в кургане. Почистили, подшили к ним кожу лопоса — и они вновь как новенькие. После их вновь надо будет отдать Хрезкачу, Струху, или другим умникам, что возятся с металлом. Вожаков я не стал убивать — такие самому нужны. И пусть остальные мои крысы не расслабляются, будет им конкуренция.

К городу добралось четверть из отправившихся в путь. Остальные вернулись в логово, конвоируя и охраняя пленных гоблов, навьючив тех пожитками побеждённых.

Устроили себе лежку недалеко от моста, замусоренного и забитого костями, гнилыми ломаными бочками, досками. Помня, что предыдущие разведчики не справились, мы решили понаблюдать за воротами, за окрестностями.

В отличие от многих городов, что я видел, у Глаттершталя за пределами городских стен не стояли хижины, всевозможные склады мелких купцов. Вернее мы в дальнейшем увидели их у других ворот, но их было ничтожно мало. Да и сам город не производил впечатление — почерневшие от времени и дождей обветшалые стены, ухабистая дорога, бродячие животные. Свежий ветер, дующий со стороны Эбо сдувал запах навоза, грязи и... и запустения. Да, у запустения есть свой тягучий, въедливый запах.

Благо, что у нас был тот, на ком мы могли проверить порядок проникновения в город. Шлиц был с нами и это стало его первой большой работой на меня. Эдакая проверка сил. Настроен он был решительно — всё порывался в пути вылезти вперёд со своим шрокбальгером, но по моему приказу крысы заслоняли его спинами, суетились и не давали добраться до врага. Потому один проткнутый гоблин — вот и всё, чего он успел добиться. Но порыв этот я ценил, что уж тут. Главное чтобы в городе не предал. Я в это мало верил, но что только людям порой только не взбредает в голову. И сейчас Гизельхер, или просто Гиз, собирался идти к городу. Видно, что ответственно подошёл к заданию — вычистил и выстирал одежду, как-то подогнал её под себя, железо всё привел в норму. Добыл где-то кожаный рюкзак вещи, к которому и бацинет был прицеплен, и где лежал мешочек с золотом и ещё больший с медью. “Блестяшки” в общем-то для крыс были не нужны — они ни с кем за золото не торговали, так как основным мерилом выступал обработанный искажающий камень — так называемый “серый камень”. Но золото всё равно забирали и с трупов, и грабили, утаскивая у “цивилизованных” народов из-за злобы, главное чтобы тем не досталось. Мы не забывали выгребать все запасы у побеждённых, так что золота скопилось относительно нормально — хватило выдать монеты разных номиналов и Гизу, и оставить для начала будущей возможной торговли.

Гизельхер Шлиц спокойно перевалил холм, на котором мы находились и похрустывая сухой травой под сапогами и безмятежно грызя былинку, пошёл к пустым воротам. Дойдя, он постучал и в открывшуюся калитку начал что-то рассказывать, показал рукой куда-то на север, потом кинул монетку стражникам и прошёл к воротам. Так, один в городе. Теперь он должен походить по кабакам, узнать о местных новостях, арендовать дом для проживания и написать прошение на имя местного градоуправителя с просьбой набора бойцов в отряд. Бумаг, конечно у него не было, так как кто бы ему их составил, но у него было кое-что лучше чем бумаги — целое знамя отряда! Которое до поры, до времени свернутым лежало на дне рюкзака.

Теперь наша очередь.

Прячась с отрядом, у нас был запасной план — прокопать ход внутрь, через стены. Сначала хорошо замаскироваться, возможно в каком-нибудь овраге подальше, а потом по ночам копать ход в город. Землю вытаскивать наружу, скидывая в ручей, уносящий её дальше. Но не увидели ни ручья поблизости, ни оврага, ни строений удобных для нас. Да и сколько копать бы пришлось, несмотря на то, что крысы в этом деле явно получше многих? Долго! А уже осень. И не успеешь обернуться, как начнёт морозить зима.

Наша задача была тихо и незаметно проникнуть в город, и хоть на нас были длинные балахоны, решили, что риск того, что стража решит провести досмотр, не решились лезть внутрь нагло, через ворота.

А потому выбрали самую протяженную стену, по которой редко-редко проходил одиночный патрульный, освещая себе путь факелом. Настало время действовать мне. Кольцо “Тьмы” и окутавшая дымка делает меня в глазах людей частью окружающей ночи, скрывая как от возможных глаз как я перепрыгиваю сухой небольшой ров, а затем карабкаюсь по стене, к зубцам. Половина минуты и темными пятнами по скинутой вниз веревке вскарабкиваются крысы, таща мешки с оружием, припасами и моим доспехом. Самое сложно — мы не знали что по ту сторону стены, а потому начали разглядывать что там внизу. И вовремя — на стену, где мы находились, вело три пути — из двух небольших башенок на противоположных концах и по кирпичным ступенькам снизу, по которым начал лениво подниматься стражник. Да что вы так быстро-то?

— За мной! — едва слышно выдохнул и побежал к запертым дверям одной из башенок. Так… Дверь… Бойница… Выступ какой-то сверху… Крыша… Слева темный двор и в стороне черепичные крыши. Справа темнота, из которой мы и пришли.

Чуть не поскользнувшись на покрытых влажной порослью кирпичах, прыгнул вверх. Подтянулся и оказался на крыше башенки. Хоть бы в ней никого не оказалось! В бойницах огонь не мелькал, но кто знает…

— Лапу! — крыс прыгнул, и зацепившись, перекинул его себе за спину. Шорох, скрип — это крыс когтями пытается остановить своё соскальзывание. А внизу уже стоят остальные, ожидая пока я их затащу выше.

— Лапу! — следующему.

Когда стражник ушёл и не стало слышно его как будто нарочитое топанье, спустились и согнув спины, на полусогнутых лапах