– Поэтому ты перестанешь трясти ногой?

– Я трясу ногой, потому что мы могли бы сейчас тренироваться, а не ждать здесь, – сказала я, не совсем веря в этот вздор. – В любом случае, зачем ты лезешь в мои дела? И почему ты стал таким разговорчивым?

Я правда не могла перестать трясти какой-нибудь частью своего тела с того момента, как проснулась, зная, что меня ждет интервью. Я не испытывала сложностей при общении с людьми, но проблема заключалась в том, что я должна была отвечать на вопросы, а мои ответы будут записаны и сохранятся навечно, и будут оценены и растерзаны судом истории. Несмотря на то, что я сижу рядом с Иваном. С Иваном, который уже достал меня, а ведь еще никто не начал задавать вопросов.

Не дави.

– Ты несешь чепуху, – пробормотал он в ответ, придвигаясь ближе ко мне, так что его бедро прижалось к моему.

Я снова бросила взгляд на дверь, говоря:

– Ты сам несешь чепуху.

Он издал гортанный звук.

Прошла еще минута.

Может быть, две или три. А дама так и не появилась.

Время шло, и я собралась уходить. Я не желала сидеть и ждать.

– Я думаю, что ты волнуешься из-за того, что брякнешь что-нибудь не то, – проговорил Иван почти шепотом, словно не хотел, чтобы нас подслушали.

Секунду я молчала, выслушав его предположение, потом усмехнулась:

– Я не волнуюсь.

– Ты – лгунья, – тут же ответил он.

Проклятие, я не могла придумать ни одного возражения. Поэтому заявила:

– Заткнись.

Смех, вырвавшийся из груди Ивана, застал меня врасплох, и вся эта ситуация только еще больше взбесила меня.

– Чего смешного? – сквозь зубы спросила я.

От этого он рассмеялся еще громче:

– Над тобой. Господи. Правда, я никогда не видел тебя такой напряженной. Не думал, что ты на это способна.

Вытащив руки, я положила их на стол и начала барабанить по нему пальцами.

– Расслабься, Фрикаделька, – не унимался Иван, при этом его голос звучал слишком удивленно.

Я пропустила мимо ушей Фрикадельку, хотя поймала себя на том, что вздрогнула.

– Я расслаблена, – снова соврала я.

– Кто-нибудь говорил тебе, что ты не умеешь врать? Ты даже не пытаешься притворяться. – Он усмехнулся.

Закатив глаза, я продолжала смотреть на дверь, снова засунув ладони под бедра. Мне как раз захотелось подрыгать коленкой, когда я поняла, что начинаю трястись всем телом. Сидеть спокойно было труднее, чем я ожидала.

– Разве она не должна была быть здесь в десять часов?

– Да. Сейчас шесть минут одиннадцатого. Хватит уже, – пробормотал мой новый партнер.

– У меня дела, – объяснила я, отчасти говоря правду. – И почему с нами нет здесь тренера Ли?

– Потому что ей нет необходимости быть здесь, – ответил он, стараясь своим тоном подчеркнуть, что разговаривает с идиоткой.

Фу.

– В любом случае, что у тебя за дела? Ради смеха воровать у малышей одеяла? – Боже, он сам был удивлен тем, что сказал. Кретин.

– Нет, Сатана. Я больше этим не занимаюсь, – сухо ответила я.

– Толкать стариков с ходунками?

– Ха-ха, – промычала я сквозь зубы, наверное, в десятый раз бросив взгляд на дверь.

– Ну? Так чем же ты занимаешься?

Я посмотрела на него:

– А почему тебя это интересует?

– Не интересует, – беззаботно ответил Иван, и я почувствовала, что у меня что-то сжалось в груди. Я отогнала от себя это ощущение.

– Правильно, и не должно.

– Я все равно хочу знать.

Я снова взглянула на него, чувствуя, что сейчас сморожу какую-нибудь колкость.

– Мне нужно идти на работу. Это ты понимаешь?

На его равнодушном лице появилось смущение.

– Ты работаешь?

– Да.

– Зачем?

Я моргнула.

– Затем, что все стоит денег, а деньги не растут на деревьях, ведь так? – попыталась объяснить я, все еще хлопая глазами.

– Ха-ха, – сухо ответил он, скрестив руки на груди, и опять окинул меня своим ленивым взглядом, от которого я чувствовала себя дурой. – Где ты работаешь?

Теперь это заставило меня искренне рассмеяться.

– Ну, думаю, не стоит рассказывать.

На его лице появился намек на то, что можно было принять за улыбку или усмешку.

– Ты не скажешь мне?

– Зачем? Чтобы ты пришел ко мне на работу и выставил меня на посмешище? – спросила я.

Он даже не попытался отрицать, что сделал бы что-нибудь в этом роде. Он только пристально посмотрел на меня. Клянусь, при этом у него дернулся подбородок.

Я вскинула брови, словно говоря: понимаешь? Безусловно, он понял, потому что вообще не потрудился возразить. Зато у него задвигались челюсти, и он посмотрел на стол, а потом опять на меня.

– Но, как бы то ни было, что с тобой? – спросил он, бочком придвигаясь ко мне еще ближе, так что мое бедро, рука и плечо оказались прижаты к нему. – Это всего лишь интервью.

Это было всего лишь интервью – так он сказал.

Но меня от этого все равно чуть ли не тошнило.

– Я только чуть-чуть посмеюсь над тобой, если ты скажешь мне, почему это так тревожит тебя, – предложил Иван, словно утешая меня. Он посмеялся бы над моими страхами, но только чуть-чуть. Ох, ладно. – Итак? – подстрекал он.

Я пристально посмотрела прямо в эти бездушные глаза и промолчала. Он моргнул, потом я моргнула в ответ. Глупая то ли улыбка, то ли усмешка никуда не исчезла, и именно она подтолкнула меня к тому, чтобы слегка надавить ему на бедро своим костлявым локтем, как бы делая предупреждение.

Он даже не вздрогнул и не шевельнулся, когда я с силой нажала на него. Вместо этого он задрал ногу, чтобы нарочно прижаться к моим костям, пытаясь понять, как я отреагирую.

– Если у меня будет синяк на ноге, мне будет труднее удерживать тебя, – попытался он угрожать мне.

– Намного труднее. – Я закатила глаза. – Пошел в задницу. Ты ерничал, когда у тебя все бедра были в синяках.

Он засмеялся, чем снова застал меня врасплох.

– Скажи мне, чем ты занимаешься. Ведь все равно журналистки пока нет.

– Ничем.

– У тебя проблемы.

– У меня нет проблем. Я в порядке.

– Раньше я никогда не видел, чтобы ты так дергалась, и я не понимаю, злит это меня или отчасти радует.